1
Июль изранил и обжёг Израиль.
А при жаре -
как при царе:
прогон сквозь строй
под шомполами солнца - в ад из рая -
полуденной порой.
Вот, древо Цеэла¢ - в кровавых клочьях.
Ах, что с его спиной… Ах, как клокочет
в сутулых поротых полушарах
с повальным выплеском из рваных почек -
кровь.., кровь..!, а не шарлах.
Как были сизы киевские парки!,
полны то снежных, то туманных глыб,
но с неких пор, пастельный мир забыв,
я - хайфская, где все посадки - ярки.
Здесь не найти холодногаммной грядки,
лишь - пламенные, василёк здесь - миф.
Глаз рвётся к морю с круч, но при оглядке
наотмашь алым бликом бьёт залив.
Асфальт тягуч: прихватывает пятки.
Подножка. Надпись: "Хайфа - Тель-Авив".
В автобусе - мороз. Снаружи - кроны -
казнённые!!!…
Мне хоть бы сквозь стекло
тончайшими перстами взгляда тронуть
их души в гнёздах ран, чтоб злу назло
досталась им предгибельная ласка!
Дотягиваюсь - нет, не кровь, не краска,
а - лепестки!.. От сердца отлегло.
2
За нами - порт, где каждый трюм, по слухам,
догнавшим нас, хоть мы и резво мчим, -
покачивается китовым брюхом,
столь перегретым, что почти - живым;
заразна жизнь! - и мёртвые товары
на днищах стали на подъём легки:
меняют позы, ломятся из тары
и перекидываются в грузовики;
а те, рыча, стоят уже на трассе;
пеньковые канаты в кузовах
на бухтах привстают, как кобры, в трансе
от редкостного счастья оживать,
заглядывать за борт в соседний кузов,
таких же полный такелажных грузов,
чтоб в параллельной гонке, наконец,
под перестук двух дизельных сердец
с соседским вервием связаться в узел,
навстречу им рванувшимся с колец.
3
Рекой-шоссе плывут стволы секвойи:
полтуловища на прицеп легло,
ствол на стволе, они - как плот двуслойный,
их - двое, двое, двое, двое, двое..,
сук одного - фиксирует дупло
ствола другого, чтоб при встряске врозь их
не повело.
4
Овечьи шкуры.., хлопок из Египта…
Я - слишком я.., я - слишком в стороне…
была… от груд и ворохов… от флирта…
легчайшего… с созданьями извне…
Рекой-шоссе плывут тюки и кипы.
Я чую их нечужеродность - в них бы -
в горячих - в пухлых - затесаться мне…
Ведь Щупальце Небесное за темя
меня из всяких скопищ - знай одно -
лишь беспощадно извлекало, но -
сегодня - я со всеми!, я - со всеми!,
я вхожа в ход вещей!, я - заодно...!!!
В мешках и бочках - тесно и темно:
там шепчется подсолнечное семя
и друг о друга плещется вино...
5
С хребтов, готовых к возрожденью туров,
в реку-шоссе впадают речки троп,
неся кибуцные поделки лучших проб:
от шлёпанцев - до шляп и абажуров,
от вентиляторов - до вееров..,
из-за границ - оставив дома пяльцы,
струится шёлковый материал:
халаты переливчатого глянца,
на них - драконы в полный рост, - Непал
их скрупулёзно гладью вышивал...
Центральная Автобусная Станция -
всему привал.
6
Всё остановится, застрянет на асфальте,
на досках, на ладонях, на лотках…
“Аз ка¢ма?, кам юка¢ллеф?, ква¢нто ва¢ле?,
почём?" - "Ей-Богу, даром!, ах оставьте!" -
на четырёх весёлых языках…
Что ж до секвой - то те ещё не вскоре
окажутся в кишащем вещном скопе,
они ещё прилягут на станок,
где их нарежут мелко поперёк,
они пойдут на столики под кофе,
под шахматы, под локти, под пирог…
7
Задрёмываю…
В полусне - внезапно -
мне - 3 плюс 3, а маме - 33.
Мы - в Сочи. Мы уедем послезавтра
в осенний серый Киев… Ма, смотри,
какие листья падают на гравий! -
оранжево-малиновый гербарий
я привезу в подарок школе… Бриз
их шевелит, кружит… Сто первый лист
молю её поглубже спрятать в сумку,
уж та - полным полна, и, пряча взор,
мать тайно потрошит её, в упор
не видя на моей мордашке муку,
отборный ворох возвращая в сор...
Она - мулатка, мама... Не загар ли
тому виной? - нет-нет, густой копной
обрывки жжённой плиточной спирали
клубятся у неё над головой…
(Сравнение могло быть и пометче:
её курчавость - проволочной мельче
и металлических витков полегче…)
Она застыла на скамье, одна,
курортным отдыхом опалена,
на ней был белый сарафан, и плечи
жглись парой фитильков из белой свечки...
Я любовалась ею, мной - она…
Невесть откуда взявшись, некий сударь
присел на краешек её скамьи,
по-царски прям, Романов впрямь, cтиль, удаль
угадывались в нём, вмиг безрассудно
я избрала его… главой семьи.
Он не кивнул нам, не взглянул и мельком
на женщину, которой так подстать
пришлась покатость парковой скамейки,
не расхвалил ей дочь пред тем, как встать…
Не юн, не стар, но - с тростью не по моде,
он был одет не по погоде в плащ,
киношный лорд.., он думал - дождь?, нет, вроде -
безоблачная синь!, зенит - горящ!
Он не сказал нам "здравствуйте!" назавтра:
в курсовочной столовой нашей - завтрак,
мы оказались за одним столом.
Мы ели: мама - молча, я - с азартом,
куражась, хохоча с набитым ртом,
за вилку взвитую цепляясь бантом…
Мы были за столом - как за бортом…
Рок нас не спас… Лорд настоял на том…
Она была - красивей.., я - отважней…
Дендрарий, полный листьев, стал бумажней…
Ей - сак, мне - узел из подстилки пляжной… -
как будто мы готовили побег…
Из Сочи мы уехали с пропажей
былой любви друг к другу и к себе…
8
Спохватываюсь…
Пёстрая орава
вещей, вещиц - въезжала в Тель-Авив,
они держались цепко - вида вид,
при выгрузке паруясь... - се ля ви! -
нашествие любви!, любви облава!!,
нагромождение любви!!!…
Толпа шумела,
шаталась, жалась, превращалась в ком…
А ты был не таким, как все кругом.
9
Ты был в толпе последним из шумеров,
владевших клинописью, как клинком,
из тех поэтов, что своим стихом
всего острей самих себя увечат.
В тепле толпы дозрела наша встреча.
Автобус твой причаливал к толпе
не с севера, как мой, а… с Междуречья!..,
чтоб в центре рынка - в гуще человечьей -
меж стоп твоих застрять моей стопе...
10
Мы обнялись, как будто мы - знакомы.
Пол-космоса - за мной, пол - за тобой, -
бесполые пространства! - но истомы
вот и они полны в июльский зной,
и друг по другу неуёмной страсти,
и небывалой - у пустот! - тоски,
бесплотные стихии! - для объятий,
какие им, безруким, не с руки, -
они присвоили себе две наши стати
и взяли нас в любовные тиски
на лучшей - для соития стихий -
из всех Автобусных Центральных Станций.
Мы оказались на любовь ловки -
так всеми фибрами и с ними иже
совпав.., так всё отдав.., так взяв взамен..,
так сплошно сдавшись во взаимный плен…
Толпа нам подготавливала ниши
для пяток и локтей, на время лишних,
для на¢ стороны сбившихся колен…
11
А если рынок становился сонным,
а страсть нас смаривала наповал,
зенит своё перо в неё макал
и подстрекал её на новый шквал
уколом в око - отражённым солнцем
от люстр хрустальных, блёсток и зеркал...
Ты так углеволос..! Я взрыла копны -
те - бились штормом в пятипалый риф…
Толпа плыла, расплёскивая кофе, -
мы уклонялись сменой поз и корчей
от жгучих клякс, а ты, бежевокожий,
чертил наш пляс, так правя наши кости,
как требовал того твой древний колкий
военный угловатый ломкий шрифт…
Две белых майки, полуобнажив нас,
сшептавшись на побег, сползли с руки…
Штанина о штанину тёрлись джинсы -
искрились и спекались их замки
и капали на землю плавкой дробью…
Артерий пара, вздутая любовью,
вдоль наших горл - взорвалась, но потом -
моя с твоей - срослась вдоль рваных кром,
и жизнь текла
по двум телам
единой кровью…
12
Толпа не замечала нас вдвоём,
обвитых шеями: ведь наши лица
смотрелись порознь - с разных двух сторон…
Базар при Станции - не заграница
ни для кого: здесь - торг, здесь - люд роится,
в ходу - блины, фала'фель, шварма, пицца,
наполеон…
Толпа смещается - базар кренится,
непотопляемый в волнах времён...
13
Похолодало… У ноги - подножка…
Морозец из распахнутой двери…
Прихватывая рану и одёжку,
вхожу… нечаянно.., сажусь к окошку.., -
рефлекс!, хоть и условный… Изнутри,
опомнившись, кричу: я - понарошку!..,
я выхожу!!!.., водитель, отвори!!!..,
спаси от странного самоизгнанья
из рая в ад!!! -
ещё я плод познанья
до зёрен не догрызла!!! -
это лорд,
обидчик старый из воспоминанья,
заставивший атакой невниманья
покинуть субтропический курорт
двух женщин - в спешке, в страхе опозданья
убраться прочь до нового страданья -
тот сноб, воображала - первый сорт! -
заколдовал нас тем, что был к нам мёртв,
в рабынь автобусного расписанья...
Страх упустить мотор
с тех пор
остёр..!
Пока мы огибаем рынок с края,
верни меня в толпу! - подбрось в костёр
поленце, выпавшее из огня! - я
божусь на Свитках Торы из Синая,
что долюблю..! дотла..! - открой, шофёр!
14
На вираже - нельзя. Толпа редела.
Экспресс на Хайфу был уже в пути.
Домой… - от куч непроданных изделий,
укутываемых до завтра.., от затеи
моей бесплодной.., от подсчёта денег…
Ох.., знает каждый, что оно, на деле:
не оправдать надежд, сдать, подвести,
не выполнить чьего-либо заданья -
учителя.., вождя.., а я.., а я… -
я провалила планы Мирозданья!!!…
Ом, мани падме кум!!!… Ойя!.. Ойя!…
15
Экспресс был, что ли, подан рановато..,
мне б пнуть его - отстал бы: ведь умны
автобусы, как в Индии - слоны...
Не будет близнецов.… Я виновата!!!...
Они бы, названные Астр и Навта,
на Марсе были бы поселены..,
как Ева и Адам - у нас когда-то..,
для оживления бездетного ландшафта..,
для сева вдоль каналов олеандра..,
так Космос и задумал, вероятно...
А мы бы о планете красноватой -
их дед и бабушка - глядели б сны...
16
В автобусе любой - как в ловчей клетке
меж мягких спинок. Тлеют шины. Гарь.
Водителю кричат, но он - глухарь,
как тот, не подмигнувший малолетке,
случайный сударь, в профиль - русский царь.
17
Я, если выживу…
Народ здесь кормлен,
смешон, причудлив, щедр и говорлив.
Здесь битум обитаем: в щелях - корни.
Здесь - чу!: Теодоракиса мотив.
Уж солнце, отработав смену шкивом,
ремень швырнув луне, сошло к воде,
перекатившись через нас лениво.
Здесь смерти нет, живое - дважды живо
Здесь трижды неуместно быть в беде.
Для беглых здесь - страна слобод и вольниц.
Здесь - хвоя рощиц и бурьян околиц.
Израиль полон ящериц и горлиц, -
здесь - как нигде.
----------------------
Аз ка′ма? (иврит), кам юка′ллеф? (арабский), ква′нто ва′ле? (испанский) –- сколько стоит?
- Ом, ма′ни па′дме кум! – буддийская молитва.
|
ВЕРА ГОРТ ПОЭМА, СТИХИ И ПЕРЕВОДЫ |
|||||
| Тахана¢
Меркази¢т (Центральная Автобусная Станция) |
|||||
|
|
|
||||
|
|
|
|
||
