Гордый - не молится. Тот, кто - самость, самоопорен, атом-индивид, самозамкнут и смотрит лишь внутрь себя. Молитва - это распахиванье себя на встречу - с Бытием, нужда в нем, а, значит: признание себя - малым, жалким и слабым. Адресованность. Выход на связь. Выпускаю из себя антенну души, излучаю ток и жду, перехожу на прием, вслушиваюсь: не подастся ли чего, не скажется ли?.. Но уже сам акт адресования к Высшему, признание Его и своей малости, зависимости - есть уже установление некоей иерархии в Бытии, структуры, восстановление Космоса - после ночного Хаоса и вселенской смази тогда всего со всем, как это и происходит во сне. Так что молитва - это микроТворение, мой акт воздвиженья Бытия. И творю чем? Как Бог - Словом! Так что в акте молитвы предначинательной это именно я, сосредотачивая свою благую волю, ум, смысл и слово, - устрояю мироздание, вселенную - и Бога самого: адресованием именно к Нему.
Бог - вторичен, ответчик: Он следует за актом веры, за ее риском, который - благородное дело и, естественно, оплачивается сторицею: мед на душе и гармония, благо и сила, и бодрость…
Тут та же последовательность, как и в одном из прошений моления "Отче наш": "И остави нам долги наша, яко же и мы оставляем должником нашим". Сначала я прощаю - и потом мне простится, Бог включит свой акт прощения - ответно.
Так это - по рассудочку, что умеет мыслить и распределять лишь по канве последования (в априорной схеме - Времени). А в сущности (именно: это не вводное слово, а место совершания Бытия и акта молитвы) все одновременно может совершаться. Ну да: я прощаю - это значит, что я сам разжимаю клещи зла, цепенившие мою душу, и вот она уже легка и птицею вылетает на просторы Бытия, Неба. Тем самым и совершился акт прощения меня Богом, и награда мне дана - мною самим, усилием Веры. О, Вера - самоокормляюща! Неиссякаемы ее закрома и самопитание! Автотрофна Вера, выражаясь термином Вернадского.
Так и молитва - тоже автотрофна. Даже если ты механически молишься, устами лишь, а сознание куда-то отключилось, отбежало на миг, - все равно ты воспамятовал о долге, потрудился, адресовался к Высшему себя. Остановил себя в текучке потока существования, выключил из Броунова движения телец атомарных, каков ты там сам - щепочка несомая… Так что уже этим - награжден. Ну и - не соделал зла какого в эти минуты…
Вспомним ту сцену, когда Гамлет застает своего дядю-короля, братоубийцу, за молитвой, беззащитного. Вот удобный момент - свершить отмщение! Но он - останавливает себя: за молитвой - нельзя, то не будет казнь злодею, душа его, может, пойдет в рай, тогда как отец его был отравлен, будучи упившимся вином, в грехе… Но и король встает с молитвы - недовольный: осознает, что язык бормотал слова, душа же им не сопутствовала, где-то в своих заботах и кознях витала. И подавлен он: не приемлет Господь такой бездушной молитвы… И это делает ему честь - такая рефлексия и самоуничижение-покаяние. Но он не ведает, что уже и материально вознагражден: убрана в ножны отмстительная шпага Гамлета - и он жив оставлен. И все - благодаря акту молитвы, хотя бы и формально им произносившейся.
Так что потребность в молитве свидетельствует о таком устройстве человека: что в нем есть пружина и компас, и пуповина, что влечет и связывать его стремится с Целым - его, как частичку, чем он себя в этой потребности: просить! - самоосознает. То есть, человек создан религиозным = со стремлением на ВОС-связь (точный перевод слова "ре-лигио") с Целым Бытия, от чего он как бы отсоединен, став особью, будучи заключен в пределы этого вот тела и души и срока жизни. Априоризм в нем и религиозный предзадан: еще и не зная умом Бога и молитв, младенец нанизан на жизненный порыв-стремление - расти, восполняться, Целым наполняться, соединяться с Небом: через вертикаль стояния и роста - туда ему вектор Натурой, божественной, предуказан.
И потому муссировавшийся в середине ХIХ века в ученых кругах вопрос: врождена ли в человеке идея Бога (в частности, в связи с феноменом Каспара Гаузера, кто слепо-глухо-немой от рождения)? - имеет ответ принципиальный: все равно ведь он - скоординирован: в устроении и функционировании организма остатнего (за вычетом этих способностей: слух, зрение, речь) --с Целым Бытия, "воссвязан" с ним, априорно религиозен. А уж в какую форму объективируется в его уме идея-образ этого Целого: в Бога… или в душу-мать!.. - это уже вторично, вариации…
Самоубийца же прерывает пуповину, самозамыкается навечно: себя в атом-индивида-особь непроницаемую обращает волей своего "я" дурного, перестает адресоваться и уповать…
Еще один вопрос вчера за столом возник. Леонид Латынин по какому-то поводу вспомнил фразу Мамардашвили: что Бог с дьяволом не пересекаются, не могут быть вместе, ибо где дьявол есть - там Бога нет, и наоборот.
- Ну, это - по модели формулы Эпикура о смерти: что человек со смертью не встречается, ибо, когда он есть - ее нет, когда она есть - его нет.
- Верно, - сосед-поэт Орлов Вячеслав подхватил. - Как два тела не могут быть в одной точке, так и Бог с дьяволом.
- Нет, - я ополчился. - То именно в физическом мире так, а в духовном существования вполне пересекаемы и находимы в одном месте, как даже волны разной длины и амплитуды могут в одной точке - бесчисленные! - встречаться и колебать ее. Но тут и глубже: как же Бог не может быть там, где дьявол? Значит, Он - не вездесущ и не всезнающ! И дьявол - Его творение и негативный, но соработник Богу. Хотя сказано: "Бог смерти не создал", а дьявол - князь смерти… Тут снова - парадоксы уму, из этой сферы, религиозной, изливаемые.
И еще сказано - Исааком Сириным (кажется): "Где умножается грех - там преизбыточествует и благодать" = там же, в том же месте. Это два физических тела не могут быть в одном месте, как и две мысли в одной и той же голове (это из "Пиковой дамы" Пушкина), что и проясняет одноприродность рационализма и логики рассудка - с устроением физической природы: ум полагается как тело, вещь. А это - не так. Так что логика "или-или" - низовая, логос вещества бездушного в ней глаголет.
Ну а как же сказанное в Нагорной проповеди: "Но да будет слово ваше: "да, да", "нет, нет"; а что сверх этого - то от лукавого" (Мф. 5, 37)? Противоречие - тому, что только что я выкладывал. Замолкаю… Или это - в связи с выбором ориентировки сказано: "Никто не может служить двум господам.., служить Богу и маммоне" (Мф. 6, 24)?
11.20 веч. Шел в Переделкино, возвращаясь из Болгарского культурного центра, и удивлялся: я жив, я вижу! И все дивился сему, потому что был и есмь пьян.

14.12.93. Ой, скотина ты, повадливая! Напился на дармовщинку, курил - и вот ночью голова как взрезана, и сейчас тошновато. Не могу держать себя в людях: шалею, тянусь за пособием - напитка, сигареты: ее антенну вскидывал - на общение. Жадно наедался и напивался - фу!
5 ч. Надо "Отче наш" промыслить, но стыдно в таком состоянии недостойном приступать: только пришел в себя от дурмана вчерашнего - с помощью лыж, обеда, дремы. И вот бы - пора включить ум. Но - не мое время суток: вторая половина, темная, свет электрический, не живой - и боюсь испортить дело.
Однако сказано: "непрестанно молитеся!" И в каком же состоянии молиться, как не сейчас, когда грехопал и недостоин? Вот и моли - о востании к достоинству.
Итак, все же берусь за "Отче наш". Тут национальные акценты прослушиваются. Во-первых, в Ветхом завете к Богу нет сыновнего отношения. Не имеет Он эпитета "Отец". В псалмах Давида, где наиболее интимные обращения к Богу, восчувствия Его, Он - Господь, Царь славы, Судия… В Новом же завете - Отец. А в славянском варианте - еще и звательный падеж "Отче", которого нет в других европейских языках: там в этой молитве Отец - в именительном падеже: более отчужденно, самостно пребывает и закупоренно в себе. Звательный же падеж белее домашен и интимен, повернут к тебе, ко мне - Отец "лицом". И ласковость в этом как бы уменьшительном "че" слышится. Проверяю болгарским языком, он ближе к древне-славянскому и более архаичен. Там звательная форма имени начинает фигурировать номинативно - уже просто как ласковая форма имени. Сестра моя "Здравка" - номинатив официального имени. "Здравче" - звательная форма. Но можно уже говорить: "Здравче отиде на пазара" = "Здравка пошла на рынок". Или от "Антон" звательная форма - "Тончо". Но она закрепляется и как номинативная: писатели там - Тончо Жечев, Пенчо Славейков…
Таким образом, звательный падеж в славянском варианте молитвы усиливает сыновне-семейные отношения между Богом и человеком, еще более одомашнивает Его: запросто к Нему обращаюсь я.
"Да святится имя Твое". Только в славянском варианте "святость" - от идеи Света, а значит: от вида, зрения. В греческом этого оттенка нет: hagiastheto. В немецком: Dein Name werde geheiligt. А heil = "здоровый", "целый". И приветствие "Хайль!" = "будь здоров!" Но и "Спаситель" по-немецки Heiland, т.е. "Исцелитель", "врач" - вот как толкуется Христос и Его делание.
"Да будет воля Твоя". Тут интересен английский вариант: Thy will be done = "Твоя воля да будет сделана". Вот Космос Труда, "ургии", где все не рождается, а сотворяется, где и человек - self-made man = "самосделанный". А вот в эллинском варианте, в космосе "гонии" (все в бытии возникает путем рождения, в генезисе, в бесконечных соитиях и зачатиях титанов и богов, что описано в "Тео-гонии" Гесиода и в других "космо-гониях"), в этом месте, про волю - genetheto = "да родится" - этот же корень и процедура…
Ну а в германском варианте Dein Wille geschehe = "да совершится", "случится", "произойдет": "сложится последовательно". Ибо и "история" по-немецки - того же корня: Geschichte от geschehen. А Schicht = "шихт" - пласт, слой, т.е. термин шахты, глубины, рудокопов. И "история" в германском космосе горняков-трудяг мыслится как "со-слойность" = наложение слоя на слой в про-исхождении, как и при строительстве многоэтажного здания-дома. Haus = Дом - всемодель в германстве: Вселенная в германстве мыслится как мироЗДАНИЕ. Тут космос "ургии". Даже "дерево" = то, что растет, по-немецки - Baum = "построенное", причастие от bauen = "строить". Так что и Bauer - "крестьянин" - буквально "строитель" (на земле).
И в начале Нагорной проповеди Иисус "открыл уста" (Мф. 5, 2), а по-немецки tat seinen Mund auf, т.е. "сделал свой рот вверх": и космос вертикали, германский, тут сказывается, где священные пункты - Высь (Hohe) и Глубь (Tiefe); в России же - Даль и Ширь, горизонтальные измерения Пространства, где и "страна" = сторона, бок - тоже горизонталь; и "край" - родной, и "путь-дорога" дорога народному сознанию.
"Да приидет Царствие Твое" - по-немецки: dein Reich komme. А "райх" - от reichen = "протягивать" (руку), "достигать". То есть замкнутость некая, очерченность, а не бесконечность имеется в виду. Кстати, в начале Нагорной проповеди, где "Блаженны кроткие, ибо они унаследуют землю" (Мф. 5, 5), по-немецки: Selig sind die Sanftmutigen, denn sie werden das Erdreich besitzen = "блаженны мягко-смелые потому что они будут земным царством (а не просто "землю") владеть" (а буквальнее - "воссядут"). Так что не только "небесное царствие", но и земля как "царствие" германским умом мыслится: как "досяг" (рукою - орудием труда, ургии).
Также и у нас сомкнутое понятие "кроткие" там аналитично, из составляющих: sanft-mutige, а Mut - это "настроение", "смелость", "мужество"…
Ну а при tat seinen Mund auf = "сделал свой рот вверх" - вспомнилось гетевское в "Фаусте" перетолкование Евангелия от Иоанна: там "В начале было Слово", а Фаустианская душа, германская, меняет: Iт Anfang war die Tat = "В начале было Дело". И недаром в молитвеннике германском часто в рифму и рядом Rat und Tat = "совет да дело" - у нас же "совет да любовь". Там же - Рацио и Дело: рационализм и практика.
В английском варианте "кроткие" означены week - как "слабые". Это перекликается по контрасту с Ньютоновым принципом Силы в Механике, а также с формулой Бэкона: "знание = сила". Под модусом силы - слабости английский Логос постигает Космос "борьбы за существование" и конкуренции - английские открытия…
"Хлеб наш насущный даждь нам днесь". Поразительно, что философичнейшее понятие "насущный", которое было в греческом "эпиусион" (epiousion) - того же корня и идеи, что и в "омоусиос" = "единосущный" (что зазвучит в теологических спорах об ипостасях в Троице на Вселенских соборах), пропало в западноевропейских языках. Но им не жаль умножать идею Времени, удвоять ее:

немецкое: Unser taglich Brot gib uns heute;

французское: Donne-nous aujourd'hui notre pain quotidien;

английское: Give us this day our daily bread.

Везде хлеб "ежедневный"! Да ведь сказано "сегодня" - ясно, что ежедневен. А выпустили такое божественно-глубокое понятие "сущности". Ай-ай-ай! И не стыдно им, умникам-то Запада?
"И остави нам долги наша" (или "прости нам долги наши"). В церковно-славянском варианте выражение "оставить долги" двусмысленно: оставить на мне, за мной - или скинуть, отпустить, простить? В западноевропейских языках проще и конкретнее: английское debt - как долг в "дебет" - прямо расчетный баланс. В германском Schuld, с первым значением "вина" - нравственная рефлексия, внутрь души повернутость, в Innere, где со-весть. "Трагическая вина" вспоминается и понятие "трагедии бытия", что в германском мрачном, коричневом ощущении значительно (Гегель, Шопенгауэр, Вагнер, Ницше…)
Во французском offense, с первым значением - "обида", "оскорбление" - задетость чести, репутация в социальном рондо, что дороже французу, чем внутреннее самочувствие, на чем акцент у германца. Тут чувствительность к раздражениям наружи, кожи, нервность, сентиментальность; а также честь, за что - дуэль. Тут и "офанзива" - выпад, атака, выпад во вне, offen - тот же корень, что и в немецком offnen и английском open = во вне открытость, обращенность, экстравертность (в отличие от интравертности немца).
"И не введи нас в напасть" ("во искушение"). Тут тоже оттенки. Германское Versuchung - от suchen = "искать". Во французском и английском то же слово tentation, temptation - от tempt = "пробовать", "испытывать" (судьбу). Идея испытания, опыта, эксперимента - над человеком как над прибором.
"Но избави нас от лукавого". В греческом первоисточнике - apo tu poneru: имеется в виду "плохое", "злое" - просто отвлеченное понятие. У нас же вышло - олицетворение: "Лукавый" - это диавол, его эпитет. Близко к этому французское du malin = "от злого", а в сочетании le malin esprit = "злой дух" может чувствоваться как персонаж. Но оттенок здесь - "хитрый", "пройдоха", "ловкач", "плут" - не такой страшный, как идея Зла.
А вот в германском Ubel - существительное отвлеченное (хотя тоже субстантивизированный признак, как и в английском evil). Также и ранее: в рекомендации говорить "да, да", "нет, нет", а что сверх этого, то от лукавого" (Мф. 5. 37) - в немецком то же Ubel и в английском evil, и во французском malin.
В заповеди "не противься злому" (Мф. 5. 39) французский вариант ne pas resister au mechant - плохой (человек), коварный: тут психологический оттенок и некое очеловечение отвлеченной идеи, что и свойственно более сенсуальному Логосу французскому.
В немецком же тексте nicht widerstreben sollst dem Ubel = "ты не должен противостремиться Злу". Очень важна эта идея wider = "против" в германском Логосе, где и Widerspruch fuhrt = "противоречие ведет" (у Гегеля), и где наш "пред-мет" (= метание по горизонтали) - там Gegen-stand = "противо-стой": идея вертикали.
Также и "Мирись с соперником твоим" (Мф. 5, 25) - в немецком варианте таковой Wider-sacher = "противо-вещь-делающий". У нас даже "СО-перник", с кем ПРЯ делается, - не через идею "против", но "со" = совместно, соборно, Общинно, а не индивидуалистически-атомарно, как в западных терминах: фр. adversaire, англ. adversary.
Французский оборот в этом термине - от verser = "вращать": идея шара-круга, "социального рондо", где вращается человек в свете, где и "разговор" - con-versation = "со-вращение" - совместное. Социален французский принцип - близок к русскому этим. Недаром оттуда и социализм, социалистическая идея к нам пришествовала - через упоение Жорж Санд и Фурье…
Еще такие французские акцентики мне бросились в глаза. "А ты, когда постишься, помажь голову твою" (Мф. 6, 17) - тут же parfume ta tete - парфюмерия! Parfums exotiques = "Экзотические запахи" Бодлера припоминаются. На обоняние - дока французский Дух и на ароматы.
"Да и кто из вас, заботясь, может прибавить росту хотя на один локоть?" (Мф. 6, 27). А во французском тексте - a la duree de sa vie = "к длительности своей жизни". Тут два важных понятия для французского Логоса: duree = "длительность", "непрерывность" - таков их образ и чувство Космоса: континуум, "протяжение" (у Декарта). Также и у Бергсона duree - длительность, важная категория в "Творческой эволюции". А уж "жизнь" - "витализм" - учение, разработанное французами, кто и "жизненный порыв" elan vital чувствуют. Знаменательно, что русский поворот - в Пространство (рост на локоть), а в западных мышлениях - во Время. В немецком: seines Lebens Lange = "длительность своей жизни".
Еще наткнулся на важное открытие: "Душа не больше ли пищи?" (Мф. 6, 25), - вопрошает русский; а француз, немец и англичанин - все "жизнь" поминают. Какая разница: Душа и Жизнь! И по-гречески там стоит psyche - душа. Правда, в древнееврейском понятии о жизни и живом (как мне помнится, когда изучал иврит и читал Тору, постигая Еврейский образ мира) - одно слово ("нэфеш", кажется) для живого и для одушевленного: Бог вдунул жизнь (= дыхание)… И все же в нынешних вариантах - как характерны эти акценты: заботиться о душе - пуще жизни, или только о жизни…
О, пропустил важные детали - там, где про "прибавить росту на локоть" (Мф. 6, 27). У нас - "заботясь" (забота - работа, в рифму: неприятности!), у француза же par ses inquietudes = "беспокойство", раздражение, зуд - нечто, касающееся чувствительности Психеи. А в английском: Which of you by taking thought can add one cubit unto his stature? "Кто из вас, беря мысль, может прибавить один локоть к своей стати"? Мысль в сопоставлении со статью тела - наводит думу на трансцендентность миров спиритуального и материального, несводимость их, ненадежность ни баланса (к чему норовит свести крайности французский Логос), ни монизма ( к чему гнет противоречие Логос немецкий).
"И когда Иисус окончил слова сии, народ дивился" (Мф. 7, 28), - это русский народ, кто чуток на диво дивное и изумление чудесам, по-детски доверчив к красоте космоса. А вот французский народ был frappee т.е. ударен, поражен, вчеканен, впечатан - все воздействия на тело, на осязание (которое - первочувство в иерархии 5 чувств по-французски: по Декарту, и свет = давление на кожу). А немецкий народ при этом - ужаснулся: ent-setzte sich (буквально "от-сел"), испытал священный ужас - тоже трагическое чувство и касающееся внутреннего состояния души: чувство, а не ощущение задето (как у француза).
Правда, и у француза - страх там, где у нас простое "чтобы": "Не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали…" (Мф. 7, 6), - de peur qu'ils ne les = "из страха, чтобы они не…" Чувствительность там, где у нас нейтральный союз из категории Бытия: "что БЫ".
Сенсуализм - рационализм - эта пара работает во французском Космо-Психо-Логосе вместе. Пока я обращал внимание на первое, а вот и рацио: "Если же траву полевую… Бог так одевает, тем более вас, маловеры!" (Мф. 6, 30) - ne vous vetira-t-il pas a plus forte raison, gens de peu de foi? = "не оденет ли он вас по более сильному резону - вас, люди, малой веры!" (Кстати, тоже разложено на элементы наше единое сложное слово - "маловеры").
А "сучок в глазу" (Мф. 7, 3) у француза paille = "соломинка": более мелкая и нежная на осязание кожи, полированная, как политесс, линийка (как частицы "первого элемента" в физике Декарта), а не грубый и корявый "сучок" ригидный. Стог (вспомним сюжеты стогов в живописи импрессионистов Франции), а не лес (русский) приходит на ум.
Своя шкала ценностей проступает и в том, каков аналог нашей "милостыне" в западных мирах. "Не творите милостыни вашей перед людьми" (Мф. 6, 1). У француза это pratiquer votre justice = "практиковать справедливость" - категория юстиции из оперы права и кодекса, codex juris римский и Наполеонов, что регулирует жизнь Социума. Эта же идея и у греков, тоже политичных, - dikaiosyne. А вот у немцев Frommigkeit = "набожность", "благочестивость" - состояния Innere, внутренние, души. В английском - alms - тоже "милостыня".
Там, где в русском тексте "беззаконие" (Мф. 7, 23), во французском iniquite = "неравенство", от того же корня латинского equus, окуда и egal, egalite - один из принципов Французской революции. Equi-libre = "равновесие", баланс - важная установка французского Космо-Психо-Логоса. Об этом и трактаты Паскаля - о равновесии жидкостей и воздуха. А в германстве тут Ubeltater - "делатели зла", т.е. Tat - деяние, "ургия" подчеркнута, как конструирующий слово элемент, идея.
А наша беспокоящая "забота" ("Довольно для каждого дня своей заботы" - Мф. 6, 34) во французском варианте - peine = "наказание", "кара", "казнь", "боль", "огорчение"… То есть опять и юридический акцент, и сенсуальный и чувствительный…