|
С болью u мукoй
РАЗДУМЬЯ ЭЙМАНА
ЭЗРАХИ
Господь, Бог моего
спасенья!
Днём — я кричу Тебе, а ночью —
во тьме ищу Тебя на ощупь,
шепчу: "Спаси! — почуял смерть я!"
Душа пресытилась
несчастьем
и жизнь достигла преисподней.
Уж я причислен к нисходящим
в могилы!, Бог!, уж мне свободней
средь мертвецов!: я сходен
с ними
в бессилье — боле, чем с живыми,
чьи радости уж мне — как беды.
Ты положил меня близ бездны,
над рвом с убитыми, до коих
Тебе уж нет нимало дела.
Ты их забыл, Своей рукою
отрезав их от жизни. Сэлла!
Во рву... меж тел... Хоть справа — слева
ещё я бит волнами гнева —
Твоими, Бог!, — ещё я мучим..,
но — исчезающ мир и мутен.
Друзей былых отняв от сердца,
всех отдалив в мгновенье ока,
внушив им, что для них я — скверна,
само исчадие порока,
презренный узник, —так Ты сделал:
ни окон, ни дверей — в тюрьме я.
Иль чудеса — для мёртвых, сэлла!,
творишь Ты с первых дней творенья?
Иль опочившие восстанут,
дабы Тебя восславить? Разве
слух из могил пройдёт по аду
об удали Твоей?, а, Ягве?
И чьё родит он удивленье
"бэ-эрец нэшия" — "в стране забвенья"?
Укор мой, посланный с зарёю,
о да предстанет пред Тобою.
Ещё, ещё я к смерти ближе... —
вслед за последними друзьями
Ты из моей уходишь жизни,
обдав меня кошмаром, Ягве,
меня объявшим вала вроде,
разлившимся, как половодье.
Я умер в ужасе и страхе,
сдав душу омутов атаке,
один оставшись: всех.., и друга! -
услал Ты прочь... Жутка услуга.
Их лиц чреда в воронках тонет,
и — ни следа на чёрном фоне.
|
|
