Моим учителям, которые взяли то,что было дано,
которые дали то, что могло быть взято.
   
П Р Е Д И С Л О В И Е

     Записанные в последнее тысячелетие, истории, что вошли в эту книгу, взяты из учений суфийских мастеров и школ.
   Источниками для составления сей коллекции послужили, с одной стороны, произведения персидских, арабских, турецких и других классиков, с другой — традиционные устные своды историй современных суфийских учебных центров.
   Таким образом, эта книга представляет как важные отрывки из литературы, вдохновившие некоторых величайших суфиев прошлого, так и «рабочий материал», используемый и в наше время многими суфийскими школами.
   В оценке материала, используемого суфиями в качестве учебного, ими всегда учитывалось исключительно его всеобщее признание со стороны самих суфиев. Вследствие этого решение, что должно быть включено в него, а что нет, не исходит ни из исторического, ни из литературного, ни из какого-либо другого общепринятого критерия.
   Суфии обычно применяют подходящий материал, в соответствии с традицией местной культуры, уровнем слушателей и требованиями учения, черпая его из несравненной сокровищницы своего духовного наследия.
   В суфийских кружках ученики погружаются в изучение предназначенных им рассказов, чьи внутренние измерения открываются им обучающим мастером по мере того, как кандидат признается подготовленным к восприятию заложенного в этих рассказах опыта.
   Тем не менее многие суфийские истории сделались достоянием фольклора и других этических учений.
   Большинство этих историй приносят пользу людям самых различных духовных уровней. Ценность их как произведений развлекательных также невозможно отрицать.
    

ТРИ РЫБЫ

Жили некогда в одном пруду три рыбы. Первая рыба была самая хитрая, вторая — попроще, а третья — совсем глупая. Хорошо они жили, спокойно — как живут все рыбы на свете. Но вот однажды к их пруду пришел человек.
   Человек принес с собой сеть. И пока он ее разворачивал, умная рыба глядела на него сквозь воду и соображала. Лихорадочно перебирала она весь свой жизненный опыт и все истории, которые ей довелось когда-либо услышать; она призвала на помощь всю свою смекалку, и наконец ее осенило:
   — В этом пруду нет такого места, куда можно было бы спрятаться,— подумала она,— поэтому лучше всего притвориться мертвой.
   И вот, собрав все свои силы, к немалому изумлению рыбака, она выпрыгнула прямо к его ногам. Рыбак поднял ее. Но так как хитрая рыба задержала дыхание, он подумал, что она сдохла и выкинул ее обратно в воду. Рыба тут же забилась в ложбинку под берегом у самых его ног.
   Вторая рыба — та, что была попроще, не очень поняла, что произошло и подплыла к хитрой рыбе за объяснениями.
   — Просто я притворилась мертвой, вот он и выбросил меня обратно в воду,— растолковала ей хитрая рыба.
   Не мешкая, простодушная рыба также выпрыгнула из воды и плюхнулась прямо к ногам рыбака.
   — Странно,— подумал рыбак.— Рыбы здесь сами выскакивают из воды...
   Но вторая рыба позабыла задержать дыхание. Рыбак увидел, что она живая и засунул ее к себе в сумку.
   Затем он снова повернулся к воде. Однако зрелище выпрыгивающих на сушу рыб так потрясло его, что он не подумал застегнуть сумку. Воспользовавшись его невнимательностью, вторая рыба выбралась наружу  и - где ползком, где прыжком — устремилась к воде. Там она отыскала первую рыбу и, тяжело дыша, примостилась подле нее.
   Третья рыба, глупая, никак не могла понять, что к чему,— даже после того, как выслушала объяснение первых двух рыб. Они по порядку перечисляли ей все обстоятельства, обращая особое внимание на то, как важно задержать дыхание, чтобы показаться мертвой.
   — Благодарю вас, теперь я все поняла,— радостно ответила глупая рыба. И с этими словами она с шумом выпрыгнула из воды, упав рядом с рыбаком.
   Но раздосадованный тем, что упустил двух рыб, рыбак упрятал эту рыбу в сумку, даже не потрудившись взглянуть, дышит она или нет. И на этот раз он плотно застегнул свою сумку.
   Снова и снова закидывал рыбак свою сеть, но так как первые две рыбы не покидали своего укрытия, сеть каждый раз оказывалась пустой.
   Наконец, он решил отказаться от своей затеи и стал собираться в обратный путь. Открыв сумку, он убедился, что глупая рыба не дышит, отнес ее домой и отдал коту.
                                      -----------------------------
   Говорят, что Хусейн, внук Мухаммеда, передал эту историю Модани из ордена Хаджаган («Мастера»), который в XIV столетии стал называться Накшбандийским орденом.
   Иногда действие данного рассказа помещают в место, известное под именем Каратас — Страна Черного Камня.
   В настоящей версии сказка стала известна благодаря Аваду Афифи («Преображенный»). Он же услышал ее от шейха Мухаммеда Асхара, умершего в 1813 году. Его гробница расположена в Дели.
    
РАЙСКАЯ ПИЩА

Юнус, сын Адама, решил однажды не взвешивать больше свою жизнь на весах судьбы, но узнать: как и почему необходимые вещи приходят к человеку.
   — Я,— сказал он себе,— человек. И, как таковой, я ежедневно получаю свою долю от всех вещей мира. Доля эта приходит ко мне, благодаря моим собственным усилиям, вместе с усилиями других. Упростив этот процесс, я найду способ, которым пища достигает людей и узнаю кое-что о «как и почему». Итак. я стану на путь религии, который предуказывает человеку в целях поддержания самого себя полагаться на всемогущего Бога. Чем жить беспорядочно в мире, где пища и прочие вещи явно проходят через посредство общества, отдам я себя непосредственной поддержке Силы, управляющей всем. Вот ведь даже нищие зависят от посредников — от милосердия: люди ведь подают пищу или деньги потому, что их научили так делать. Не стану я принимать таких опосредованных даяний.
  Сказав так, он вышел за город и отдал себя поддержке сил невидимых с тою же решительностью, с какой принимал поддержку сил видимых, будучи школьным учителем.
   С наступлением ночи Юнус улегся прямо на землю с верой, что Аллах всецело позаботится о его интересах — так же, как птицы и звери получают свою долю заботы в его царстве.
   На рассвете его разбудил птичий хор. Первое время сын Адама лежал неподвижно, ожидая появления поддержки. Однако вскоре он осознал, что, несмотря на его доверие невидимой силе и уверенность в том, что он сможет разобраться в ней, когда она начнет действовать в его новом положении, одно только теоретическое размышление в этой необычной ситуации не очень-то помогает.
   Так он и провел весь день, лежа на берегу, созерцая природу, наблюдая рыб в воде и повторяя свои молитвы. Время от времени мимо него проезжали богатые могущественные люди в великолепных одеждах, сопровождаемые верховыми на превосходных лошадях. Повелительно звенели колокольчики, извещая об их абсолютном праве на путь; при виде почетного тюрбана Юнуса, они лишь выкрикивали приветствия. Группы паломников останавливались около него и жевали свой сухой хлеб с сухим сыром, что только разжигало его аппетит к скудной пище.
   — Это всего-навсего испытание. Скоро все будет хорошо,— думал Юнус, творя пятую молитву за этот день и погружаясь в медитацию способом, которому его научил один дервиш, достигший высокого развития сознания.
   Миновала еще одна ночь.
   Спустя пять часов после рассвета на второй день, в то самое время, как Юнус сидел, глядя на отражающиеся в могучем Тигре лучи солнца, внимание его привлек какой-то шорох в камышах. Это оказался пакет, завернутый в листья и перевязанный пальмовым лыком. Юнус, сын Адама, вошел в реку и стал владельцем неизвестного груза.
   Пакет весил около трех четвертей фунта. Когда Юнус paзвязaл лыко, в нос ему ударил восхитительный аромат. В свертке оказалось изрядное количество багдадской халвы. Такая халва, приготовляемая из миндальной пасты, розовой воды, меда, орехов и других драгоценных элементов, очень ценилась, благодаря своему вкусу и питательности. Из-за ее приятного вкуса красавицы гарема вкушали ее маленькими кусочками, из-за ее укрепляющей силы воины брали ее с собой в сражения. Она пользовалась также большим спросом как целебное средство от сотен болезней.
   — Моя вера оправдалась! — воскликнул Юнус.— А теперь проверим, будет ли вода каждый день или через другие промежутки времени приносить мне столько же халвы или нечто подобное; тем самым я узнаю средство, предопределенное провидением для моего поддержания. Тогда мне останется употребить свой разум на поиски его источника.
   В течение трех последующих дней, ровно в тот же час, пакет с халвой приплывал в руки Юнуса. Тогда он решил, что его открытие имеет первостепенное значение: упрощай свои обстоятельства, и природа поступит примерно так же. Он чувствовал себя обязанным разделить его с остальным миром. Ибо разве не сказано: «Когда ты знаешь, ты должен учить»?
   Однако затем он понял, что еще не знает, но только испытал. Было очевидно, что следующим шагом должно быть — идти по пути следования халвы вверх по течению, пока не отыщется ее источник. Тогда он поймет не только ее происхождение, но и то, почему она дается именно ему.
   Много дней шел Юнус вверх по течению реки. Каждый день с той же регулярностью, но соответственно во все более раннее время появлялась халва, и он съедал ее.
   Наконец Юнус увидел, что река, вместо того, чтобы сузиться — как можно было бы ожидать в верхнем течении,— значительно расширилась, и посреди широкого водного пространства возвышается живописный остров, на котором расположен величественный и одновременно, удивительно изящный замок. Именно оттуда и происходит райская пища, решил Юнус.
   Обдумывая следующий свой шаг, Юнус заметил высокого неопрятного дервиша со спутанными волосами — отшельника в плаще из разноцветных лоскутьев.
   — Мир тебе, баба (отец)! — приветствовал его Юнус.
   — Ишк, Ху! — воскликнул отшельник.— Ты что тут делаешь?
   — Я следую священному обету,— объяснил сын Адама,— и в своем поиске я должен достичь вон того замка. Не подскажешь ли ты мне, как это возможно осуществить?
   — Поскольку, невзирая на свой особый интерес, ты ничего об этом замке не знаешь,— отвечал дервиш,— я расскажу тебе о нем. Здесь в изгнании и заточении живет дочь царя; прислуживают ей многочисленные прекрасные слуги, которые и охраняют ее. Ей никак не вырваться оттуда: человек, который похитил ее и поместил туда за то, что она отказалась выйти за него замуж, воздвиг вокруг замка могучие необъяснимые преграды, невидимые обычным глазом. Чтобы попасть в замок и достичь своей цели, тебе придется преодолеть их.
   — Можешь ли ты помочь мне в этом?
   — Сам я сейчас отправляюсь в особое посвятительное путешествие. Однако я знаю некое слово и упражнение —- вазифа, которое, если ты достоин, поможет тебе вызвать невидимые силы — благожелательных джинов и огненные создания, которые одни только могут победить волшебные силы, охраняющие замок. Мир тебе!
   И, повторив на прощание странные звуки, он удалился, передвигаясь с легкостью и проворством, поистине изумительными в человеке столь почтенного возраста.
   День за днем сидел Юнус, исполняя свое вазифа и следя за появлением халвы. И вот однажды вечером, глядя на заходящее солнце, сиявшее на башне замка, он увидел необычайное зрелище. Там, блистая неземной красотой, стояла дева, которая, бесспорно, могла быть только принцессой. Она постояла мгновение, устремив взгляд на солнце, а затем бросила в волны, бившиеся о скалы далеко внизу, что-то, что поплыло мимо башни, где она стояла. Это был пакет с халвой.
   — Так вот, где, оказывается, непосредственный источник щедрых подарков, источник райской пищи! — вскричал Юнус. Теперь он почти на самом пороге истины: рано или поздно явится повелитель джиннов, которого он вызывает дервишским вазифа, и даст ему возможность достигнуть замка, принцессы и истины.
   Лишь только он об этом подумал, как что-то вдруг подхватило его и понесло... И он очутился на небесах, и пред ним предстало эфирное царство со множеством дворцов, от красоты которых дух захватывало. Сын Адама взошел в один из них и увидел там создание, похожее на человека, которое, однако, не было человеком, на вид прекрасное и мудрое и, каким-то образом, далекое от всякого возраста.
   — Я,— проговорило видение,— повелитель джиннов, и я принес тебя сюда в ответ на твой призыв и повторение священных имен, которые были даны тебе великим дервишем. Что я могу для тебя сделать?
   — О могучий повелитель джиннов,— дрожащим голосом проговорил Юнус,— я ищу истину, и найти ее я могу только в заколдованном замке, возле которого я стоял, когда ты вызвал меня сюда. Молю тебя, дай мне силу войти в этот замок и поговорить с заключенной там принцессой.
   — Да будет так! — прогремел повелитель.— Но помни: человек получает ответ на свои вопросы в соответствии с его способностью к пониманию и его подготовкой.
   — Истина есть истина,— сказал Юнус.— И я обрету ее — вне зависимости от того, чем она может оказаться. Подари же мне это благо.
   Вскоре сын Адама уже мчался в бестелесной форме (благодаря волшебству джинна) обратно на землю, сопровождаемый небольшим отрядом слуг джинна, которым их повелителем было приказано применить свои особые силы, дабы помочь этому человеческому существу в его поиске. В руке Юнус сжимал специальный зеркальный камень, который, как научил его глава джиннов, нужно направлять на замок, чтобы иметь возможность заметить невидимую защиту.
   И вот с помощью этого камня сын Адама обнаружил, что замок защищает от нападения строй гигантов, невидимых и грозных, поражающих всякого, кто приблизится к замку. Те из джиннов, которые подходили для этой задачи, убрали гигантов. Затем он увидел, что над всем замком простирается нечто, похожее на невидимую паутину или сеть. Эта сеть также была разрушена джиннами, обладавшими необходимой хитростью. Наконец, пространство от берега реки до самого замка заполняла невидимая, как бы каменная толща, ничем не выдававшая своего присутствия. Преодолев и эту преграду, джинны отсалютовали Юнусу и стремительно, как свет, улетели в свое царство.
   Юнус взглянул и увидел, что из речного берега сам собою вырос мост, и он, даже не замочив подошв, прошел по нему к самому .замку. Страж врат тут же отвел его к принцессе, которая вблизи оказалась еще прекрасней, чем тогда, когда она явилась ему на башне впервые.
   — Мы благодарны тебе за то, что ты сокрушил защиту, делавшую эту темницу неприступной,— сказала она.— Теперь я могу наконец вернуться к моему отцу. Но прежде мне бы хотелось вознаградить тебя за твои труды. Говори, и ты получишь все, что пожелаешь.
   — Несравненная жемчужина,— начал Юнус,— лишь одного я ищу, и это одно — Истина. И так как долг всех, обладающих истиной, давать ее тем, кто может ее воспринять, я заклинаю вас. Ваше Величество, дайте мне истину, которой я так жажду.
   — Что ж, говори, и любая истина, которую только возможно дать, без промедления будет тебе дана и будет твоей.
   — Прекрасно, Ваше Величество. Скажите, как и в силу каких причин райской пище, чудесной халве, которую вы бросали для меня каждый день, предопределено было попадать ко мне таким образом?
   -— Юнус, сын Адама! — воскликнула принцесса.— Эту халву, как ты ее называешь, я бросала каждый день потому, что в действительности это остаток косметических средств, которыми я ежедневно натираюсь после купания в ослином молоке.
   — Наконец-то я узнал,— сказал Юнус,— что понимание человека обусловлено его способностью понимать. Для вас это отходы ежедневного туалета, для меня — райская пища.
                                   -------------------------------------
   Лишь очень немногие из суфийских сказаний, согласно Халка-ви (автору «Райской пищи»), могут читаться любым в любое время и, тем не менее, конструктивно воздействовать на его «внутреннее сознание».
   Почти все истории, говорит он, способны проявлять свое влияние лишь в зависимости от того, где, когда и как они изучаются. Отсюда большинство людей найдет в них только то, что они ожидают,— развлечение, загадку, аллегорию.
   Этот знаменитый учитель Школы Накшбандийа часто вызывал недоумение многих своих последователей, самых различных вер и происхождений, ибо о нем ходили рассказы, связанные со странными явлениями. Говорили, что он являлся людям в снах, сообщая им важные вещи, что его видели во многих местах сразу, что то, что он говорит, идет на подьзу слушающему всегда. Но, встречаясь с ним лицом к лицу, люди не могли найти в нем ничего необычного.
   Юнус, сын Адама, был сирийцем и умер в 1670 году. Он обладал замечательными целительными силами и был изобретателем.
    

СОБАКА, ПАЛКА И СУФИИ

 

Один человек в суфийской одежде шел однажды по дороге и, увидев собаку, сильно ударил ее своим посом. Завизжав от боли, пес побежал к великому мудрецу Абу-Саиду. Он кинулся ему в ногти и, продемонстрировав пораненную ногу, все ему рассказал и попросил буть судьей между ним т тем суфием, который обошелся с ним столь жестоко.    Мудрец призвал к себе их обоих и сказал суфию: «О безголовый! Как посмел ты так поступить с бессловесной тварью?! Посмотри, что ты натворил!»    — Я тут ни причем,— возразил суфий.— Собака сама виновата во всем. Я ударил ее вовсе не из прихоти, а потому, что она запачкала мою одежду.    Однако пес продолжал считать себя несправедливо обиженным; и тогда несравненный мудрец сказал ему: «Дабы тебе не хранить обиду до Великого Суда, позволь мне дать тебе компенсацию за твои страдания».

   Собака ответила:
   — О мудрый и великий! Увидев этого человека в одежде суфия. я подумала, что он не причинит мне вреда. Если бы я увидела его в обычной одежде, разумеется, я постаралась бы держаться от него подальше. Моя единственная вина состоит в том, что я полагала внешние атрибуты служителя истины гарантией безопасности. Если ты желаешь наказать его, отбери у него одеяние избранных. Лиши его права носить костюм человека праведности...
   Собака сама находилась на определенной ступени пути. Ошибкой было бы думать, что человек должен обязательно быть лучше собаки.
                        -----------------------------------------
   "Обусловленность» формы, изображенная здесь дервишским одеянием, часто воспринимается эзотеристами и религиозными людьми всякого толка как нечто, непременно связанное с реальным внутренним опытом или обладающее самостоятельной ценностью.
   Эта сказка взята из «Божественной книги» Аттара (Илла-хи-наме) и часто повторяется дервишами, идущими «путем позора». Этот вариант сказки приписывается Камдулу, белильшцку, жившему в IX столетии.
    

ДРЕВНИЙ СУНДУК НУРИ БЕЯ

Нури Бей был вдумчивый и всеми уважаемый афганец. Он был женат на женщине, гораздо моложе его.
   Однажды вечером, когда он вернулся домой раньше обычного, к нему подошел его преданный слуга и сказал:
   — Ваша жена, моя госпожа ведет себя подозрительно. Сейчас она находится в своей комнате. Там у нее стоит огромный сундук, принадлежавший раньше вашей бабушке. Он достаточно велик, чтобы вместить человека.
   — Обычно в нем хранились только старые кружева.
   — Я думаю, сейчас в нем есть что-то еще. Она не позволила мне, вашему старому слуге и советчику, заглянуть в него.
   Нури вошел в комнату жены и нашел ее в беспокойстве, сидящей перед массивным деревянным сундуком.
   — Не покажешь ли ты мне, что в этом сундуке? — спросил он.
   — Это все из-за подозрений слуги? Вы мне не верите?
   — Не проще ли открыть сундук, не думая о том, чем это вызвано?
   — Боюсь, это невозможно.
   — Он что, заперт?
   —Да.
   — А где ключ?
   Она показала ему ключ и сказала:
   — Прогоните слугу, и вы его получите.
   Нури приказал слуге уйти. Женщина протянула ему ключ и удалилась, явно смущенная.
   Долго размышлял Нури Бей. Затем позвал четырех садовников из своих слуг. Вместе они отнесли ночью сундук в отдаленную часть сада и закопали его, не открывая.
   И с тех пор — об этом ни слова.
                         -------------------------------------------
   Много раз подчеркивалось, что эта захватывающая история обладает внутренней значимостью, независимо от своей внешней морали.
   Эта притча входит в репертуар бродячих дервишей (каландаров).
   Их святой покровитель — Юсуф из Андалуэии — жил в XIII веке.
   Раньше их было много в Турции. В немного расширенном варианте притча стала известна в Америке благодаря книге «Ночи Стамбула» Н. Г. Двайта, опубликованной в США в 1916 и 1922 годах.

М.; ИИФ ДИАС лтд, Пятая страна, 1996 - 208с.
оформление Кариной Марины

niw 21.10.01