Тема канадской самобытности сложна и многозначна, она неоднократно поднималась и в политическом, и культурологическом и историческом, и философском научных дискурсах как в самой Канаде, так и за ее пределами. Исходя из того, что несмотря на существование региональных особенностей, Канада является единым политическим организмом с де-юре и де-факто существующими гражданином канадского государства – канадцем, мы обратились к федеральному законодательству в поисках ответа на вопрос: “Что значит быть канадцем, что составляет суть канадской национальной самоидентификации?”. Анализ ряда законодательных документов Канады показал, что понятие канадского содержания, т.е. сущности (Canadian content) и определение канадской самобытности (Canadian identity) наиболее полно раскрыто в законодательной базе канадской политики мультикультурности (Multiculturalism Act). Особо стоит отметить и тот факт, что “правительство Канады рассматривает культурную мозаику (разнообразие канадцев по расовому, этническому происхождению, цвету кожи, религиозным убеждениям) как основополагающую национальную черту канадского общества” ¹. С другой стороны, политика мультикультурализма проводится и в других иммиграционных государствах, например, в США и Австралии. Таким образом, возникает закономерный вопрос - корректно ли говорить о мультикультурализме, как национальной особенности канадцев? Надэтничная национальная самоидентификация Канады (канадская концепция мультикультурализма) заслуживает самого серьезного внимания в первую очередь из-за своей несхожести с моделями австралийского и американского вариантов мультикультурализма. В канадском обществе на протяжении всего времени его существования не было четко очерченного этнического эталона, как тип WASP в США или австралийца англо-кельтского происхождения. Канадскому обществу всегда была присуща (в большей или меньшей степени), по крайней мере, дуалистичность сознания. Наличие, в качестве этнического эталона не одного, а двух типов (французского и британского) исключало возможность жесткой ассимиляции, так как предполагало, по крайней мере, хотя бы элементарную альтернативу, а значит и возможность выбора.

Возможность выбора делала возможным сосуществование в Канаде двух различных типов социализации, основанным на различиях культуры (в том числе и политической), а значит, и на различиях социальных институтов. Что также препятствовало глубинной ассимиляции этнических сообществ². Широкие полномочия провинциальных властей укрепляют отличия системы социализации в регионах.

В Канаде, в отличие от США и Австралии, члены этнических сообществ действительно пользуются закрепленным в канадской Хартии Прав и свобод, а так же в языковой политике Канады, правом пользоваться своими “родными” языками, включая и право преподавания на “родном языке”. Истинная многокультурность канадского общества не вызывает сомнений, так как даже франко- и англо-канадские этнолингвистические группы далеко не однородны и не стали исключением из канадского “правила” локальности и региональности самосознания . Но тогда возникает вопрос о единстве нации (культурном, политическом). Сохранять реальное разнообразие культур с государственной точки зрения невыгодно, а подчас и опасно. Ведь, по меткому замечанию Татьяны Габрусенко, “страна - это как семья. Если в ней начинается плюрализм, значит, на горизонте забрезжил развод”. В качестве канадского варианта “известного результата” принято приводить пример квебекского сепаратизма. Но правильность (корректность) употребления даже самого словосочетания “квебекский сепаратизм” можно и, с нашей точки зрения, необходимо ставить под вопрос. По мнению А. И. Черкасова, здесь присутствует терминологическая неточность: в том, что касается программы, пользовавшейся поддержкой большинства населения провинции Квебек Квебекской партии, то в ней идет речь о “суверенитете”, и это не одно и то же, что отделение от Канады. Более того, по результатам переписи населения 1996 года значительно более половины франкофонов Квебека считают себя в первую очередь канадцами, — и очевидно, что в их число попадают и многие из тех 49,4% жителей провинции, которые на референдуме 1995 г. голосовали за суверенитет Квебека (суверенитет при сохранении экономического союза с “остальной” Канадой, т. е. фактически — в рамках Канадской конфедерации).

Подводя итоги, на наш взгляд, мы имеем все основания утверждать, что канадский мультикультурализм действительно отличается от американского и австралийского вариантов по ряду конструктивных признаков. Таких как:

• канадское общество никогда не знало жесткой ассимиляции на основе четко определенного этнокультурного типа. Следовательно оно может справедливо считаться истинно мультикультурным, надэтничным сообществом сообществ. В то время как американский и австралийский мультикультурализм являются по своей сути либерально-демократическим механизмом взаимоотношений между представителями этнокультурного большинства и меньшинств,

• этнокультурные меньшинства Канады менее умозрительны, нежели американские или австралийские, в силу того, что провинции Канады имеют неодинаковые системы социализации. Тогда как различность так называемых этнокультурных меньшинств в США и Австралии можно поставить под сомнение, в силу того, что уроженцы этих государств проходят социализацию в типовых социальных институтах, и, как правило, не имеют между собой культурных отличий, значимых для социальной коммуникации,

• канадцы являются действительно многоязычной нацией. А этот факт свидетельствует о том, что вместе и посредством сохранения “родного” языка, канадские этнокультурные меньшинства сохраняют и культурное, ментальное своеобразие. Тогда как в США и Австралии значительное большинство население говорит на английском языке, вне зависимости от того, считают ли они себя представителями мейнстрима или этнокультурных меньшинств.

Таким образом, канадский мультикультурализм (то есть постоянная практика компромисса и толерантности) по праву может считаться основополагающей чертой канадского общества, канадской сущностью, основой канадской самобытности. И даже общеканадской “идентичности”³, так как концепция культурной мозаики объединяет канадские сообщества в единую нацию.

1.Canadian Multiculturalism Act, 1988 // http://laws.justice.gc.ca/en/C-18.7/29493.html
2.По мнению, С.Ильинской, этническое меньшинство является умозрительной общностью. Считается, что в реальной действительности ей соответствует некая группа индивидов, которая, как правило, находится в численном меньшинстве по отношению к остальной части населения государства и не занимает в нём доминирующего положения. Члены такой общности, как правило, являясь гражданами страны, обладают этническими, религиозными, языковыми или жизненно-стилевыми отличиями, которые выделяют их среди основной части населения. Умозрительность этнических меньшинств проявляется в том, что уроженцы одного государства, прошедшие социализацию в типовых институтах, как правило, не имеют между собой культурных отличий, значимых для социальной коммуникации.
3.от слова “идентичный” (ср.лат. identicus) – тождественный, одинаковый; сходный, равнозначный. (Словарь иностранных слов. М.: ЭКСМО-Пресс, 2000. С.135). Иногда словом “идентичность” в современном русском “научном жаргоне” обозначают недопереведённое с английского понятие “identity”, имеющее прямо противоположный смысл: “самобытность”, “самоидентификация”. Прим. ред.