переводы Аллы Хананашвили

 

Альфред Хаусмен (1859-1936)

     
    ОРАКУЛЫ

В молчанье, чтоб речам внимать, шли нa гору Додоны.
  Великий камень там застыл, источник била дрожь,
В дубовой роще ветер стих, в сосудах медных - звоны.
  Где вторит эхо тишине - реклась богами ложь.

Вопрос святыне задал я, чья речь не прекратится,
  Мне сердце правду прорекло, прозрачней, чем вода.
В пророческой пещере мне провозгласила жрица:
  "Нам скоро гибель суждена, не жить нам никогда".

О, жрица, твой мне ясен крик, он разума не тронет.
  Пусть эхо смолкнет, пене с губ слететь давно пора.
Вино вкусней, чем соль морей, но пьет ее, кто тонет.
  Та новость, что известна мне, нимало не стара.

"Король, полмира покорив, войска ведет с Востока.
  Они пускают тучи стрел, сметают все в пути.
Тот не вернется никогда, кто гибнуть рад без прока".
  Спартанцы сели на скалу, чтоб косы заплести.

* * *
На ярмарку в Ладлоу сотнями сходятся парни,
  Из кузниц и с мельниц, оставив овин и стада.
Милы им девицы, милы им попойки и псарни,
  Но части состариться не суждено никогда.

Из сел, городов и с полей повалили гурьбою, 
  Немало надежных и храбрых меж ними там есть,
И много пригожих и статных, и добрых душою,
  И мало, кто в гроб унесет свою юность и честь.

Хотел бы их я опознать по невидимым знакам -
  Счастливых ребят, что уже не узрит этот град.
Удач пожелать незадачливым юным воякам - 
  В путь парни уходят и не возвратятся назад.

Но сколь ни гляди, их узнать и окликнуть не вправе.
  Вернут незатёртой людскую монету туда,
Где ждет их создатель - парней, что погибнут во славе,
  Которым состариться не суждено никогда.

* * *
Остынь, душа, остынь. Твои доспехи хрупки,
  Земля и твердь прочны на вечности корнях.
Душа моя, тоске не делай ты уступки,
  О долго длившихся спокойных думай днях.

Во мраке рудников - лишь злоба да унылость.
  Я спал и не скорбел по льющимся слезам.
Сочились кровь и пот, но мне ничто не снилось:
  Не знал забот, пока был не рожден я сам.

А ныне тщетно я найти хочу причину,
  Шагаю и дышу, смотрю на солнца лик.
Остынь, душа, остынь. Нам видеть лишь годину:
  Пусть произвол царит, давай потерпим миг.

Взгляни: земля и твердь больны с времен созданья.
  Вот думы, что в тщете мне сердца рвут струну:
Презрение и зло, страх, ненависть, страданья -
  Зачем проснулся я? И вновь когда усну?

* * *
Каштан роняет факелы, развеян 
Цветов боярышника аромат. 
Дверь хлопает, свет ливнями рассеян. 
Май на исходе; дай мне кружку, брат. 

Весна судьбы нам новой не предложит, 
Разрушил май златые алтари. 
Утешит ли грядущий год? - быть может, 
Но нам уже не будет двадцать три. 

Мы далеко не первые, наверно, 
От бурь житейских прячемся в трактир, 
Хороним планы и клянем всю скверну 
И подлеца, что сотворил наш мир. 

Несправедливость высшая - обманом 
Лишать всего, что жаждем обрести. 
Для душ веселье стало лишь дурманом 
К могиле на бессмысленном пути. 

Несправедливость; но налей мне снова. 
Не принцами мы родились на свет. 
В наследии людей судьбы основа: 
Хотим Луну - к ней сил добраться нет. 

Сегодня собрались над нами тучи, 
А завтра прочь умчатся все дожди. 
Чужая плоть сожмется в боли жгучей, 
Скорбеть душа начнет в другой груди. 

Не знает гордый прах иной юдоли - 
Не вырваться из гибельных цепей. 
Но, друг мой, нам ли покоряться боли? 
Взвали на плечи небо, эль допей.

  niw 03.11.2005