***
Неведомое льнет к глазам,
взор застилая не слезами,
но облаками и садами:
дух входит в май, как в Нотр Дам.
И поклоняясь Даме нежной,
внутри тая орган дыханья,
он, словно тополь безмятежный,
в вечернем аромате рая!
7.05.2000 г.

***
Ангел радостный, сияющий
ангел знающий простор —
ветер кущ благоухающий
(ангел ничего не знающий,
кроме купины сияющей),
в небе крылья распростер.
И в сердечном средоточии —
в сгустке плазмы золотой,
ангел — тихое пророчество,
небо синее, проточное —
сад земли к греху слепой.
16.05.2000 г.

***
Лес это рай, пристанище ветров,
мольбой о чуде дышащие сосны.
Лес это край, в котором все Любовь
и петь легко, и жить всем сердцем просто.
И может быть, лес — это Божий лик,
наверняка — фонтан воды веселой.
Лес это то, о чем поет родник
души моей — эдемской ветви новой!
9.05.2000 г.

***
А может быть смолкнуть, а может быть слиться
с сиреневым шелком, в траве с медуницей,
с росою вдоль края июньской дороги,
с простором глубоким и вязом высоким?
А если умолкнув, все ж музыкой стану,
то значит в молчанье все та же “осанна”
и души деревьев едины со мною
в звучанье гортанном, в блаженстве покоя!
28.05.2000 г.

***
Ты сотворил и сказал: “Хорошо!
Это хорошо, потому что Я сотворил так —
от плоти — плоть, от крови — кровь, от моря — море.
Деревья цветут и луга зелены,
а воды полны рыб. Радуйтесь —
над вами небо, а под вами земля,
да будет ваша радость совершенной,
Ибо в радости Я сотворил небо и землю —
две чаши единой Любви”!
21.05.1997 г.

***
Наш брат возлюбленный, Франциск,
любил зверей и птиц, и травы,
смотрел на лилии и думал:
“краше одежд Соломона”!
И простоте своей, во всем
видел Лик — Отчизну небесную:
наш брат возлюбленный, Франциск,
узнал, что даже в глине небо.
9.10.1996 г.

Молитва.
Господи, помилуй тишину,
дай ей литься до седьмого звона,
уходить, как сосны в высоту
глубиной подземного напора;
А еще дай падать на ладонь
дождиком в саду моем весенним...
Господи, помилуй в нас любовь —
ровное дыханье воскресенья!
11.05.2000 г.

О. Седаковой.
Ритм — это роза судьбы,
музыка дивных фонтанов,
переплетение струй
в тиши бездонной воды.
Ритм — это речи родник,
многоязычья источник:
всяк на своем языке
розы поет лепестки,
хвалит возникший в нем звук,
лик судьбоносный и нежный
неотвратимый, как знак
нитей, сплетенных в узор
малой, обычной судьбы,
в ней, как в поющем бутоне,
каждый провидит свой лик —
ритм, погруженный в себя —
в розу всех ритмов и струй,
в воду безмолвную Слова.
26.01.2000 г.

Р. Рильке.
Душу поят стихи из ковша ледяного,
погружая в себя — в плеск полуденных вод.
Умирают поэты — из шкурок лиловых
рифма парная с Словом и с сердцем встает.
О, сухие цикады плененные речью,
упоенье нашедшие в шелесте трав,
на каком бы не пели вы странном наречье
я увижу (в себе между строк прочитав
ликованье воды), ваши лица и речи
словно капли живительных песен и слав!
6.03.2001 г.

***
Люблю Тебя как море без оглядки
и без сомненья. Ты играешь в прятки,
а я пою и осязаю соль
волны морской (изменчивой и льстивой),
и пью глубин приливы и отливы,
и вижу сон как берега пустой:
пейзаж омытый звездной высотой,
в нас отраженной страстью неизжитой!

***
В нас отражаясь страстью неизжитой,
соль времени — жар крови не пролитой
(расплесканной в метаморфозах пен),
как кипарис — причастник зною полдней,
стоит на страже памяти. Ты помнишь,
как клятвы все нарушить захотел?
И стал играть — изменчивый вне тел,
а в теле — свет и бубенец, и полдень.

***
Я в теле — свет и бубенец, и полдень
играющий, возможно ли запомнить
все превращенья радости Моей?
Свет звезд в тебе — источник для печали
вин терпких, Я играю вод ключами
там, где вода — и Ра, и скарабей,
и влага теплая плодоносящих дней.
Я — струй кастальских лира за плечами!

***
Ты — струй кастальских лира за плечами,
Ты — море прободенное ночами
сияющими, словно звезды ран.
Ты — тот, кто знает все обличья мрака
и Сам есть мрак, в седых туманах Пряха,
рождающая в муках Зодиак.
Все знак судьбы, все пламенем объято
твоих метаморфоз, мой Друг и Враг!

***
Отобразился светом и волною
в Тебе путь звезд, Ты — та гора, где горе
от радости неотделимый вкус!
Ты — на просвет полынная дорога,
Ты — в тишине неясная тревога
и ликованье там, где воды — куст.
Ты так изменчив, что Тебя страшусь.
Ты — лик живой растерзанного бога.

***
Я — лик живой растерзанного бога,
Орфей — Источник песен. Яснооко
ты смотришь ввысь и видишь звездный свет
расплесканный в тебе на ветви песен.
Я — тот фонтан, что ясен и чудесен
в час примиренья с страстным бредом лет —
той музыки, с которою поэт
рождается на свет, в хлеб входит пресный.

***
Рождаясь в свет, входя в хлеб пресный
(вином причастным, музыкой небесной),
он ритмы вольные в свою впускает кровь
и как безумный царь поет и пляшет
перед ковчегом, опрокинув чашу
пролив на землю солнце и лазорь
Твоих страстей, Ты в нем — слепая боль,
безумие всех ликований наших!

***
И пусть над всем я чувствую испуг,
и знаю смерть Твоих распятых рук,
я буду жить в Твоих метаморфозах,
я буду петь и видеть как волна
танцует в свете сводчатом окна,
в соборе воплощая свои грезы.
Я это Ты — слепая соль и слезы —
в бреду смертельном страсти имена!
30.06.2001 г.

***
Это сердце — маленькая лодка,
две руки черпающие воду,
лишь затем, чтоб пели отраженья
там, где сердце — лодочка печали,
по волнам плывущая корзинка,
в ней лежит сияющий Младенец
он поет, он — лира океана:
это сердце — маленькая лодка.
14.08.2000 г.

***
Вода играет и вода поет,
она — звезда вместившая весь свод,
всю глубину, все отраженья сфер,
всю беспредельность и земли предел.
Вода играет — капает в слова,
в нас отражая чарки для вина —
высокий строй созвездий тишины —
тот чок, в котором слышен звон судьбы.
И на пиру, когда оплакав нас
друзья грустят, как в свой последний час,
она играет в битом хрустале,
в граненных каплях — в звездах, в вышине!
А песнь ее, она сквозь нас течет,
мы то же капли, той же песни рот
и мы — вода, не берег, не предел,
но та звезда, что выше слов и сфер,
что глубже глуби и яснее дня
и мы вода, которой петь нельзя,
но только быть и литься через край
всех чаш звенящих, сквозь любой словарь.
7.09.2000 г.

***
А сердцу ничего не надо,
лишь только видеть двери эти —
стоять в цветном проеме сада
ведущего сквозь листья в вечность,
в те ветви, из которых воды
черпают донные кувшинки
озер зеркальных и просторов
причастных чаш — крыл серафимов.
В сей час у сердца час свиданья,
вся полнота мгновенной боли,
надежды скорбной на молчанье
в грядущем лиственном уборе,
на лавр, которым станет тело,
на вздох, которым сердце станет,
на дудочку в руках несмелых,
на шаг за мукой умиранья!
7.07.2000 г.

***
Этих лесов напряженных бесстрастье —
воли небесной участье живое
в нас, осиянных полдневным покоем,
в нас, погруженных в зеленое море —
в пенную радость купельного счастья!
Ввысь возносящийся, помни влюблено
все, что лесами внизу отшумело:
ныне ты — роща священная, пена,
полная щебета пригоршня света —
песня волящая в ветвях Простора!
28.05.2000 г.

***
Льют на мельницу свет,
словно талую воду.
Высоко в небесах затерялся орешник —
Песня Песней души.
Поспеши, друг нездешний,
с неба сходит Река!
Жернова наших слов
перемелют потери
в рукавах голубых
вознесенных ветвей.
18.10.1999 г.

***
Как воду долгую Господь меня хранит,
в сосуде пристальном ко всякому дыханью,
среди зимы объятой созерцаньем —
одеждой зрячей, прозорливой тканью
зрачка тех звезд, в которых сон висит,
как яблоко далеких Гесперид
и манит в глубь, туда, где средь мерцанья
вода поет невидимая Рая,
а может быть душа моя немая
с Хранителем древ райских говорит...
1.12.2000 г.

Niw 25.03.2002.