|
Игорь Манцов |
|
|
В программе
праздничных мероприятий принимал
участие человек по имени Ричард Пэйр?
имеющий непосредственное отношение к
Канаде, ее социальным и культурным
институтам. В течение ноября в одном из
выставочных залов российской столицы
работала выставка, на которой были
представлены 24 фотоработы мастера.
Кроме того, Ричард Пэйр прочитал в
Москве две увлекательные лекции, на
которых подробно рассказал о своем
творчестве, о своей научной
деятельности, методологии и секретах.
Первая лекция состоялась в так
называемом Красном зале
Архитектурного института и называлась
«Архитектура и фотография». Вторая
прошла на следующий день, 23 ноября, в
Музее Изобразительных Искусств имени
Пушкина и была слегка
переориентирована: «Фотография и
архитектура». Теперь несколько
подробнее: кто такой великий и ужасный
Ричард Пэйр и о чем поведал он
заинтересованной московской публике.
Вообще говоря, Пэйр — англичанин, живет
в Нью-Йорке, работает в Канаде. В 1972 году
окончил Высшую школу искусств.
Длительное время возглавлял Канадский
архитектурный центр, где под его
руководством и при его
непосредственном участии была собрана
грандиозная коллекция первоклассных
фотографий архитектурных объектов от
времен изобретения дагерротипа до
наших дней: всего сорок восемь тысяч!
Собственно именно в этом состоит
основная заслуга Ричарда Пэйра перед
мировой культурой и человечеством. Все
остальное — хобби, зачастую, впрочем,
не менее значимое. Например, одна из
книг Пэйра по архитектуре разошлась
общим тиражом в триста тысяч
экземпляров, что само по себе
невероятно для специального
тематического издания. Два года Пэйр
напряженно снимал руины Египта, около
десяти лет готовит монографию по
архитектуре русского модернизма… А есть ли во всем
этом какой-нибудь смысл? Такой вопрос
вправе задать всякий рационально
мыслящий читатель «Канадского
Паспорта». Признаюсь, до самого визита
в Архитектурный институт тем же
вопросом терзал себя автор этих
заметок. Зачем современному человеку
коллекционировать руины? Разве сегодня,
в эпоху оголтелого постмодернизма и
свободы нравов?
каждый здравомыслящий фотограф не
обязан посвятить себя хорошо
оплачиваемой работе с обнаженной
натурой и знаменитыми модельерами?
Разве не обложки глянцевых журналов и
рекламные постеры определяют ныне
творческий метод, интересы
профессионалов? Оказывается, серьезные
люди все еще есть. В Канаде их отчего-то
несколько больше, чем в других странах
западной цивилизации. Ричард Пэйр,
коллекционер, подвижник и фанатик, —
один из самых последовательных
представителей этой вымирающей
человеческой породы. Архитектурный
институт был выбран для первой лекции
совсем не случайно. По сути, лекция
Пэйра стала полноценным учебным
занятием, проведенным на максимально
возможном уровне компетентности. В
самом деле, архитекторам всего мира
приходится изучать направления, стили,
конкретные образцы на основании
фотоматериалов, репродукций и
иллюстраций. Даже самый успешный
путешественник не в силах лично
осмотреть сколько-нибудь значительную
часть архитектурного наследия. Внешний
вид разнообразных построек, их
внутреннее убранство, то бишь дизайн и
отделка, предстают перед начинающим
или опытным архитектором в виде
фотографий, сделанных посторонним
субъектом. Таким образом, почти всегда
мы смотрим на материальный мир чужими
глазами! Нетрудно догадаться, что
качество этого постороннего зрения
напрямую влияет на наше восприятие.
Очень важно, чтобы фотограф был не
просто холодным профессионалом, но
умел правильно преподнести
архитектурный объект, раскрыть его
сильные и слабые стороны, осознать и
запечатлеть «душу камня», настроение,
ауру сооружения. В коллекции, собранной
Ричардом Пэйром, нет случайных
фотографий, нет снимков среднего
качества. Практически все работы
одновременно —
высокопрофессиональные пособия,
предназначенные специалистам-архитекторам,
и безупречные, элитные произведения
фотоискусства. Во время своих
московских лекций Пэйр
продемонстрировал несколько сотен
выразительных слайдов и, посвятив
собравшихся в историю вопроса,
прокомментировал их. Искусствовед,
предварявший выступление Пэйра в МАРХИ,
заметил, что собравшейся молодежи рано
или поздно придется поменять дежурную
«мыльницу», с которой студенты-архитекторы
не расстаются во время своих
путешествий, на сотрудничество с
профессиональными,
высококвалифицированными фотографами,
вроде Пэйра и его коллег. Без этого
современное искусство архитектуры не
существует. Пригласив слушателей на
упомянутую выше выставку Ричарда Пэйра
в Московском Доме фотографии,
искусствовед предостерег от
беспечного и стремительного
фланирования по залам экспозиции: «В
филологии и философии существует
понятие «медленное чтение». Фотографии
Ричарда Пэйра притворяются слепком
мертвой натуры. На деле, в них слишком
много жизни и нюансов. Они предполагают
наличие у своего зрителя своеобразного
«медленного, умного зрения». В темноте Красного
зала МАРХИ один слайд сменял другой:
какое там «медленное зрение»! Однако
недостатки технологического процесса
с лихвой искупал комментарий Пэйра.
Итак, в 1974 году близкий друг и соратник
нашего героя Филис Лэмберт забрел в
книжный магазин на Мэдисон-Авеню и
увидел шедевр фотографического
искусства. Это был вид Капитолийского
холма снизу, со ступенек. «Стоит ли ее
купить?!» — спросил меланхоличный
Филис у основательного Ричарда. «Разумеется!»
— настоял Ричард. Это событие и
положило начало коллекции, едва ли не
самой большой и авторитетной в мире. В первый год
приобрели всего две фотографии. На
следующий год — пару десятков/ К 1978
году Пэйр завершил все свои проекты и
полностью переключился на работу по
формированию фотоархива Канадского
архитектурного центра. В последующие
одиннадцать лет было куплено все
остальное: почти пятьдесят тысяч
экземпляров, отражающих всю историю
вопроса, cpeди которых первые
дагерротипы 1830-х гг. и работы
фотомастеров начала нынешнего, XXI века. Вот ключевые фигуры,
выделенные Пэйром. Ричард Бэрд,
английский фотограф позапрошлого
столетия, начинавший свою трудовую
жизнь парикмахером. Уильям Скотт
Тэлботт, который изобрел технологию,
позволившую тиражировать
фотоизображение, печатая его на бумаге,
то есть, по сути изобрел современную
фотографию. Тэлботт радикально
упростил процесс фотосъемки. До него
фотосъемка могла длиться один, два, три
дня и больше. Тэлботт оставил книгу-альбом
«Карандаш природы». В большом
количестве снимал архитектурные
объекты, особое внимание уделяя
архитектурным фрагментам, что особенно
важно в свете того, что живописцы,
склонные изображать соборы и дворцы
целиком, игнорировали детали. Тэлботт
как бы прививал современникам новое, «внимательное»
зрение. Он оставил грандиозное
собрание в 1400 снимков. Ему удалось
издать альбом «Заметки усталого
путника», где были помещены 68
высокохудожественных изображений
архитектуры. С некоторыми из них Ричард
Пэйр познакомил московскую публику. Предприимчивый
шотландец Макферсон, который одним из
первых превратил съемку архитектуры и
руин в доходный бизнес. Макферсон делал
большие фотографии знаменитых
достопримечательностей (иные —
размером 50 см по диагонали) и продавал
их заезжим туристам. Бизнес был хорошо
налажен, существовала разветвленная
торговая сеть. Фотографии стоили
дорого и пользовались неизменным
успехом у богатых путешественников.
Кроме того (и это крайне важно!),
Макферсон использовал различные
объективы. Он растягивал или уплотнял
пространство, материальную среду в
зависимости от поставленных
художественных или коммерческих задач.
Неожиданно коммерческая установка
помогла сформировать новый
художественный язык. Ричард Пэйр
подробно останавливался на
технической стороне вопроса. Он
рассказал, например, о
мокрокаллодионном процессе фотосъемки,
изобретенном в 1852 году и благополучно
забытом уже через 7-8 лет. Почему? Да
потому, что процесс был беспрецедентно
длительным, трудоемким, опасным для
жизни. На стеклянную пластинку
наносили, едва ли не в продолжение
съемки, раствор, содержавший порох.
Взрывоопасная смесь угрожала жизни
фотографа и всех окружающих. Кто сказал,
что фотограф — безобидная светская
профессия? Это сегодня, в эпоху высоких
технологий, она стала такой. Полтора
столетия тому назад фотографы ощущали
себя подрывниками — камикадзе. Любопытно, что и
процесс проявки первых фотографий был
сопряжен со смертельным риском, ведь
использовалась ртуть, ртутные пары.
Очень многие фотографы умирали
сравнительно молодыми. Особое внимание
Ричард Пэйр уделил своей любимейшей
фотографии — одному из самых ранних
дагерротипов, на котором изображен
Акрополь. Это уникальная, большая по
размерам (25 на 20 см) работа,
существующая, как и все дагерротипы, в
единственном экземпляре. Ричард Пэйр
узнал о ней случайно и начал охоту за
шедевром, которая в общей сложности
продолжалась около десяти лет. Дагерротип
путешествовал из рук в руки, а по следу,
нервничая и переживая от страха
потерять драгоценную фотографию,
двигался неутомимый Ричард Пэйр. Когда
«Акрополь», поражающий воображение
точностью фотографической позиции,
цепкостью взгляда, наконец оказался в
руках Пэйра, собиратель не мог скрыть
изумления: дагерротип, в зависимости от
расстояния до глаз наблюдателя, менял
цвет. Он словно бы жил своей собственно
жизнью! Впрочем, утверждает
Ричард Пэйр, таково свойство всех
старых фотографий: они уникальны,
нетиражируемы, в них, точно в капсулу,
запечатано само время. Попытки Ричарда
Пэйра воспроизвести некоторые старые
фотографии оказались безуспешными. Он
устанавливал аппарат на ту же самую
точку, что и его далекие
предшественники. Он использовал
современные, абсолютно совершенные
технологии. Он выбирал тот же световой
режим, то же время года, то же время
суток. Увы, результат был неутешителен:
вместо архитектурного и
изобразительного чуда — всего лишь
грамотная, технически совершенная
репродукция. Видимо, времена
изменились, совершенство технологии не
пошло на пользу, напротив,
художественное качество, даже
изобразительная точность — заметно
пострадали. Впрочем,
современные архитектура и дизайн нашли
в лице Ричарда Пэйра и его коллег самых
благодарных, ответственных,
профессиональных поклонников, каких
только можно вообразить! Эта часть
коллекции Канадского архитектурного
центра также была представлена на
лекциях Пэйра и на его персональной
выставке в Москве. И, наконец, главное
на сегодняшний день дело мастера: он
десять лет путешествует по
постсоветской территории,
фотографируя и описывая шедевры
архитектуры советского модернизма,
которая оказала грандиозное
воздействие на всю культуру прошедшего
столетия. Москва, Баку, Запорожье, Киев,
Харьков — вот лишь последние города, по
которым проехал Ричард Пэйр. Не за
горами окончание грандиозной работы,
которая будет увековечена в серии
альбомов. Сказать, что художественный
мир с нетерпением ожидает этого
события — значит, не сказать ничего! Толчком послужила фотография знаменитого советского архитектора, дизайнера и художника Татлина, которую Пэйр увидел — абсолютно случайно — много лет назад. С тех пор Ричард превратился в лучшего друга советской архитектуры. Теперь же, после своих лекций в Москве, он стал другом и собеседником для всех любителей изобразительного искусства и монументальных жанров нашей страны. Редакция журнала
приносит искреннюю благодарность
Посольству Каналы в России за
предоставленную возможность
познакомить наших читателей с
творчеством Ричарда Пэйра.
Статья и фотоматериалы
предоставлена редакцией журнала niw 02.12.01 17:10:08 +0300
|
