Архитектурный роман

Часть седьмая

"Труба зовет"

---

Архитектором может быть любой. Это не требует доказательств. Достаточно ознакомится с практикой архитектурного творчества. Истоки этого явления таятся в раннем детстве; большинство наших  детей, как вы знаете, обязательно играют в кубики и вполне понятно, что мы, их родители видим в этом явное присутствие архитектурных наклонностей.

Идут годы N-й   процент вовремя спохватывается, какая-то часть, соблазненная песней "Крепись геолог", надевает на плечи рюкзаки, кого-то заносит в балет, кто-то сверкает скальпелями на Пироговке, кто-то ворочает шайками в Сандунах. Остальные поступают в Архитектурный институт. Однако свойство авторитетно судить об архитектуре остается у всех на всю жизнь.

         В те далекие времена, когда Евгений Павлович не без содействия дяди, действительного тайного академика архитектуры, поступил на первый курс, в вестибюле института еще стояли античные статуй Диадумена и Дорифора, подвергавшие серьезному испытанию целомудрие неглинных и сретенских бабусь, посещавших институт во время избирательных компаний. Греков долгое время завешивали, а потом и вовсе убрали, заменив на изваяния двух неизвестных рабов Микельанджело.

Именно в те годы Студент М. Ущац занял к первому сентября стол в аудитории и написал на нем свою фамилию. Масштабы этой роковой ошибки хорошо известны каждому зодчему: на другой день весь институт был вдоль и поперек исписан УШАЦ, УШАЦ, УШАЦ, через неделю волшебное слово было обнаружено на Эльбрусе и мечети Биби-Ханым, а с развитием международного туризма «УШАЦ» органически украсил такие сооружения, как Парфенон, Баальбек и Пизанская башня.

Все эти любопытные факты Евгений Павлович знал наизусть и теперь, консультируя на «Трубе» дипломников, передавал их по традиции новому  архитектурному поколению.

«Труба», филиал института, где сидят дипломники, находилась на Неглинной, рядом с популярным восточным рестораном. Когда-то, совсем давно, там было заведение облегчённого типа, принадлежавшее купцу Брындину. Затем оно переходило с баланса на баланс и в настоящее время числилось, как снесённое 10 лет назад. Эта потусторонняя ситуация привела к тому, что произвести на «Трубе» текущий ремонт практически невозможно.

- «Трубы» нет, тут же ясно написано, - говорили в районных финансовых кругах.

А это что, по-вашему стоит? – задавал коварный вопрос ректор института Юрий Николаевич.

- Мало ли что! – ловко парировали финансовые круги. – Это только кажется, что стоит! Ага!!?

Правда, эти содержательные дискуссии носят чисто академический характер, когда одни говорят, что «Бог есть», а другие, что «Бога нет».

Дирекция института исповедует компромиссные убеждения: она считает, что «Труба» есть а «Бога» нет.

Всё это привело к тому, что кузница архитектурных кадров стала напоминать кадры из итальянских неореалистических фильмов. Казалось, что вот-вот из аудитории выскочит в одной сорочке Софии Лорен, или рухнет лестница, или у консультанта похитят велосипед или пыжиковую шапку.

И каждой весной, когда дипломный сезон в полном разгаре, распахнутые окна филиала открывают студентам райский сад ресторации, доносят аромат шашлыка и тандырных чуреков, звуки бубна и крики официантов:»Махмуд! Раз люля, раз шурпа, четыре раза лагман!»

Зодчие! Те из вас, кто оставался равнодушным в эти минуты, кто спокойно продолжал обводить планы и рисовать на перспективах «чуваков» - заслужили мраморный бюст в фойе Центрального Дома архитекторов. Зодчие! Отзовитесь! .. А-у-у-у…

Евгений Павлович тоже не претендовал на мрамор. Единственное, что он предпринимал в качестве защитной меры – перед тем, как консультировать дипломников, он заходил в ресторан и плотно вкушал дары восточной кухни.

Когда Обоев появлялся в аудитории, опытный студенческий нос безошибочно фиксировал: 250 «по-карски», 50 «по-туречки», 150 «по-русски». Босс пришёл!

- Чёзнть что! – недовольно ворчал босс. – Махмуд сегодня в отгуле, на кухне – Батыр. Молодой специалист! Вырезку от требухи отличить не может, подлец! Мда… Совсем пропала охота консультировать…. Что, Степан Дорифорович пришёл?

- Нет ещё….

- Мда! Сатурн почти не виден, - выдал экспромт Обоев. – Ладно, начнём без него. Чья это доска? Ваша? Облака из медной фольги… Неплохо, но несколько банально… Так подавали в прошлом году. Помните, у Лялечки Трюфель и у Семёнова? … Сейчас снова в моде ярко голубые небеса – что-нибудь – июль, вторая декада. Так сказать, «голубой период»!

- Евгений Павлович, а не клеве будет зафигачить мои луискансовские шансы на тангире? Выдать столько метров небес – это ж офанареть!

- Ничего, не офанареете. Я вам двух рабов пришлю.

- Это из проектной шараги? Да они и кисть держать разучились!

- Не скажите, у нас сейчас весь «ГИПРОЗАГС» - «на небесах». Рабочие чертежи делать некому,  - достал сигарету Евгений Павлович.

Все закурилию Надо сказать, что курение в институте не то, чтобы носило обязательный характер, нет! Даже было двое юношей на первом курсе и один больной астмой преддипломник, которые вовсе не курили. Только баловались. Но встретить в институте некурящую студентку было так же невозможно, как поймать белого медведя в джунглях экваториальной Африки.

Маэстро любил покурить со студентами, отвлечься от каталожно-сниповой запеканки и хоть на несколько часов в неделю отдаться творческой атмосфере смелого архитектурного поиска в недрах журнала «l’architecture d’aujourd’hui». Тем более, что эти часы хорошо оплачиваются.

Но было бы несправедливо подчёркивать лишь меркантильную сторону вопроса и обойти вниманием обоюдовыгодный момент: с одной стороны располневший от творческого воздержания Обоев, но хорошо знающий, что стена это не только элегантный «шанс» в плане, и что, канализационный стояк, как ни крути – всеми уважаемый товарищ. С другой стороны – измождённые от эстетических находок студенты, имеющие факультативные представления о том, что перекрытия должны на что-то опираться, но прекрасно владеющие композицией, пластикой, цветом….

Начиная с первого курса студентов методически накачивают знаниями, шпигуют хорошим вкусом, выдерживают в собственном соку и подают на распределение вполне познавшими изящество коринфского ордера, изгиб акантового листа и линию бёдер почтенной натурщицы… Студент-дипломник знает модулор Корбюзье не хуже выкройки джинсов и чтит золотое сечение, как уголовный кодекс.

В рецензии на дипломный проект можно будет прочесть, что вкус и талант выпускника сделают честь любой проектной организации, а глубина проработки темы просто тянет на кандидатскую.

-  Эх, ещё бы специальную подготовку, чтобы новоиспечённого зодчего, когда он впервые возьмёт в руки каталог железобетонных изделий не увезли на неотложке, - думал Евгений Павлович, поплевав на сигарету, ввиду отсутствия пепельниц. – Ну ладно друзья, хорошо тут с вами, но мне пора! Госкомиссия на Загсе.

- Интересная композиция. В каком стиле? Танге?

- Мм… Не совсем. Скорее в стиле Капелюш… О-о! Я же обещал позвонить зампреду, - заторопился Евгений Павлович, пошёл в деканат и набрал номер.

- Люся? – сказал он зампреду, это я. Что делаем? Очень хорошо.  Очень хорошо.  Очень хоро… еду.

                                               Окончание следует...  Соня Ручкина.  

(увы, не следует)

 (с)«Моспроектовец» год 1974-й?.

niw 14.11.2014