Есть однако специфические ситуации,
когда и замужние женщины имеют право
распустить волосы. Это ситуации
экстремальные, требующие напряжения
всех природных сил, отпущенных человеку."
С распущенными волосами кладут также
покойницу в гроб",— сообщает в своем
обзоре традиционных причесок Зеленин. В
другом же месте он рассказывает
следующее: "Наиболее
распространенным у всех восточных
славян ритуальным средством защиты
животных (а также людей) от эпидемий
является опахивание. Этот обряд (с
небольшими местными отклонениями)
заключается в общем в следующем: женщины
и девушки деревни тайно собираются
ночью вместе, босые, в одних только белых
рубахах, с распущенными волосами. Они
впрягаются в соху и проводят ею борозду
вокруг всей деревни".
Совершенно очевидно, что по народным
поверьям длинные распущенные волосы
являются элементом магии силы и, значит,
сильнейшим оберегом. Именно поэтому,
пока у женщины нет защитника-мужчины,
она бегает с распущенными волосами.
Подтверждением этого является и то, что
женское богатырство традиционно
связывается с состоянием девственности.
С распущенными волосами выходят замуж,
уходят на тот свет и провожают покойника,
с распущенными волосами спасают жизнь
скотины, людей, мира... Что же такое тогда
распущенные волосы "ведьмы",
ведуньи, знахарки, когда они пытаются
произвести свои действия над ребенком в
печи? И что делала с Иваном Баба-Яга?
Прежде, чем перейти к огню в печи, —
небольшое отступление. Можно сказать, мы
ведем сейчас своего рода расследование
по обвинению Бабы-Яги в совершении "уголовных
преступлений", в частности, в том, что
она похищает детей и ест и,
предварительно изжарив в печи.
Обвинение в похищении детей далеко не
однозначно. Иван-дурак пришел сам, хоть и
случайно. Однако, случайность Сказки
очень хитрая штука, как и случайность
Судьбы. Это родственные понятия — одна
сказывается, другая прорицается. И обе
писаны в Книгу, поэтому изменить их
нельзя. Все предрешено и Ивашка только
говорит о рыбалке, а направляется он к
Бабе-Яге. А Василиса Премудрая и не
скрывает, что шла специально. Правда,
некоторых детей приносят Бабе-Яге ее
помощники Гуси-лебеди, которые, как мне
кажется, типологически сопоставимы с
Сороками-вещейками из былички. Но даже если
они и были ее помощниками, она-то не
похищала. Это раз. А во-вторых,
вслушайтесь в звучание: принести
ребенка! Здесь снова ощущается связь с
деторождением.
Гораздо страшнее то, что она жарит и
ест детей. Это очень серьезное обвинение
и за это Баба-Яга никогда не будет
прощена человечеством... если только она
их действительно ела. Однако, ни в одной
из сказок мы не найдем ни одного
съеденного ею ребенка. Наоборот. В
половине сказок про Бабу-Ягу мы
обнаруживаем, что Дураки изжаривают ее
собственных дочерей да заодно и ее саму.
Примерно также несостоятельны
оказывались и реальные обвинения
колдуний, когда дело против них
рассматривалось грамотно, в юридическом
порядке. И уж раз мы перешли на язык
юриспруденции, следующее
доказательство невиновности моей
подзащитной, господа присяжные
заседатели, я приведу из работы юриста А.А.
Левенстима "Суеверие в его отношении
к уголовному праву", опубликованной в
прошлом веке в журнале Министерства
Юстиции за 1897 года:
"От сухоты, называемой "собачьей
старостью", в (...) том же Лукояновском
уезде "припекают". Это делается
следующим образом: всего младенца
обертывают в тряпки или обкладывают
разсученым в его величину пресным
тестом из ржаной муки; затем, привязавши
ребенка к пирожной лопате, одна женщина
сует его три раза в печку, а другая
столько же раз бегает от печки до порога
с приговором: "пеки собачью старость,
пеки гораздо".
"На это суеверие мы лично наткнулись в
Виленском уезде, благодаря тому, что
обвинение сразу было поставлено слишком
круто. Мачеха хотела вылечить таким
способом своего пасынка; операция не
удалась, и ребенок умер во время
припекания. Некоторые из соседей,
усмотрев в данном случае признаки
преднамеренного убийства, заявили обо
всем уряднику и добавили, что, по-видимому,
мачеха, желая избавиться от своего
пасынка, воспользовалась местным суеверием, чтобы скрыть
совершенное ею злодеяние. Но при
проверке это обвинение совершенно не
подтвердилось, а было констатировано
только лечение по суеверному и слишком
радикальному методу".
Припекание на самом деле было широко
известно исследователям народной
культуры. О нем упоминает Даль в книге
"О повериях, суевериях и
предрассудках русского народа": "От
детского недуга собачья старость,
вероятно, сухотка хребтового мозга,
перепекают ребенка, т.е. сажают его на
лопату и трижды всовывают наскоро в
затопленную печь" Та же "собачья
старость" под наименованием стень
описывается у Сахарова. Но всерьез этот
способ лечения описан по материалам
этнографического бюро князя В.Н.Тенишева
доктором медицины Г.Поповым в книге "Русская
народно-бытовая медицина".
"Очень
любопытен способ передачи собачьей
старости щенку, практикующейся в
некоторых местах Керен-гоу (Пензенск, г.).
Топят баню и несут туда ребенка и
маленького щенка. Знахарка моет в корыте
сначала щенка, а потом, в той же воде
ребенка и кончает лечение тем, что парит
их вместе на полке, ударяя веником по
ребенку раз, а по щенку два.
Иногда, для передачи собачьей хили с
ребенка на щенка, применяется
совершенно другой прием. Их привязывают
вместе к хлебной лопате, всовывают в
горячую печь и бьют прутом, попеременно,
ребенка и щенка, чтобы хиль перешла с
первого на последнего...
Это сажание в печь ребенка при
собачьей хили представляет в некоторых
местах (...) совершенно самостоятельный прием лечения и носит
название "перепекания младенца".
Основанием для этой операции считается
то, что, будто бы, такой ребенок не
допекся в утробе матери. Соединение
этого последнего приема с только что
рассмотренным, основанным на принципе
передачи болезни, создает в высшей
степени оригинальный и сложный прием,
который чаще всего совершается
следующим образом.
Утром когда затопят печку, призывают
бабку-знахарку. Она берет ребенка,
кладет или сажает его на хлебную лепешку
и до трех раз подносит лопату с ребенком
к устью печки, а мать ребенка идет в
сенцы, смотрит в дверь и говорит:
— Бабка, бабка, что делаешь?
— Перепекаю младенца Алексея.
— На что?
— Выгоняю из него собачью старость.
— Перепекай же и выгоняй собачью
старость, чтобы не было отрыжки.
Знахарка, еще не снимавши ребенка с
лопаты, приказывает поймать щенка и
посадить его под плетуху, сзади знахарки.
Когда это сделают, тогда знахарка
говорит: "перепекла младенца Алексея,
выпекла из него собачью старость. На
собачью старость дую и плюю, а младенца
Алексея целую". Потом, обратясь задом
к
младенцу, начинает плевать и дуть на
щенка, а затем три раза целует ребенка.
После этого, на плетухе, под которой
лежит щенок, купают ребенка в теплой
воде, настоенной на соломе, поднятой с
перекрестка трех дорог. Выкупавши
ребенка, щенка выгоняют из избы,
приговаривая: "иди, ты, собака, и
разноси свою собачью старость от младенца Алексея
по буграм, по лугам,
по буеракам, по пашням, полосам, посадам,
по кустам и прочим местам, чтобы твоя
старость не сушила младенца Алексея и не
крушила его отца с матерью". На
младенца надевают свежее платье, а
старое сжигают в печке и золу развевают
по воздуху, воду же, которая осталась от
купанья, выливают под печку. Потом бабка
берет младенца на руки, подносит его к
печке, поднимает три раза вверх,
приговаривая: "будь теперь, мой внучек,
с столб вышины, с печь толщины",
передает младенца матери и лечение
кончается".
Ни Попов, ни другие исследователи не
указывают, распускали ли эти знахарки
волосы, но ясно, что они исполняли
сложный обряд, оберегающий ребенка. И на
что я особенно хотел бы обратить
внимание — так это на совершенно
определенную связь Печи и Материнской
Утробы. Причем, не только Печь обладает
качествами утробы и способна рожать, но,
очевидно, и Утроба обладает сходными с
печью качествами, в частности, огненностью.
Не отсюда ли и разговорные выражения,
типа: жар любви или огонь страстей —
явно имеющие отношение к продолжению
рода. А вот что рассказывает Зеленин во
все той же "Восточнославянской
этнографии" о бережении при родах.
"Повивальная бабка — это непременно
пожилая женщина, у которой были свои
дети; предпочтение отдается уважаемым
вдовам и вообще тем женщинам, которые
ведут безупречную нравственную жизнь.
Девушек и молодых женщин народ считает
для роли повитух непригодными, поэтому
так редко обращаются в этих случаях к
профессиональным акушеркам.
В случае тяжелых родов прибегают к
магическим средствам: все
присутствующие, не исключая самой
роженицы, снимают пояса, расстегивают
воротники, развязывают все узлы,
расплетают косы, открывают печные
заслонки..."
Теперь становится понятным, почему в
быличке про свекровь-колдунью печные
трубы оказывались открыты в ночь родов.
"Под подушку роженицы в защиту от
нечистой силы кладут нож, а также
благовонные травы и три слепленных
вместе восковых свечки; с этой же целью у
хват ставят рогами к печи,и если роженице
надо выйти из избы, она берет с собой
этот ухват в качестве посоха. У русских
оберегом служит также прут от метлы или
вся метла. Чтобы оберечь ребенка, его
окуривают дымом, сжигая кусок подола
платья, русские вешают над колыбелью
волчий зуб, украинцы в рукав рубашки, в
которую заворачивают новорожденного,
кладут узелок с углем, кусочком глины от
печки (печиной) и кусочком хлеба с салом
или вместо них соль и свечку;
другой узелок с этими же предметами
бросают на перекрестке дорог со словами:
"На тоби, чорте, плату!" Чтобы
уберечь ребенка от детских болезней,
голая повитуха с голым ребенком на руках
обходит вокруг бани, произнося при этом
заклинание, чтобы утренняя заря взяла у
ребенка все возможные болезни."
От соединения голой и, естественно,
простоволосой ведьмы-повитухи с метлой
и ухватом остается для творческой фантазии лишь один шаг до
Бабы-Яги в ступе с шестом или той же
ведьмы на помеле. Тем более, что среди
обережных обрядов зафиксированы и
способы спрятать ребенка от болезни, к
примеру, в корыто, из которого поят
лошадей и вообще в любое укромное место,
где бы болезнь не додумалась его искать.
Как знать, не была ли и ступа таким
оберегом от смерти.
В любом случае ясно, что описанные в
сказке "страшные" действия Бабы-Яги
есть описание обряда, связанного с
родовспоможением. На это, на мой взгляд
указывает и ее имя. В 1988 году в одной из
деревень Ковровского района
Владимирской области мне лично старая
повитуха рассказывала, что "ягать"
означало у них громко кричать, стонать
при родах. Судя по всему, что я от нее
узнал, термин этот был узкоспециальным и
в бытовой жизни не применялся. Во время
родов она и другие повитухи той же
традиции предлагали роженице не
тужиться и не кричать, а именно ягать,
потому что все остальные
общеупотребительные слова могли по
ассоциации вызвать рестимуляцию
болезненных воспоминаний, что помешало
бы протеканию родов.
Потом уже, в 1989 году, услышав это слово
от старого кулачного бойца, по прозвищу
Поханя, я поинтересовался им специально.
Выяснилось, что мужчины тоже ягали,
когда "ярились" после уборки урожая
перед выходом босиком на горящую ржаную
или овсяную солому или угли. Точно также
ярились яганием и перед боем или в бою,
получив рану, чтобы не чувствовать боли.
Это дает мне основания считать, что "ягать"
означало не просто кричать и стонать, а
голосом выпускать поток яростной силы.
Тот же старик-боец показал мне яганье в
действии, когда показывал одну старинную
скоморошину с медведем. Разыгрывалась
она примерно так. Приходили на гулянье
ряженые водящим и медведем скоморохи.
Водящий сначала предлагал "медведю"
выполнить обычные в таких случаях трюки:
пощупать девок, показать, как ребятишки
горох воруют, как пьяные мужики
обнимаются, а потом просил:
— А ну-ка, Миша, покажи как наша попадья
нерадивых работников бранит!
"Медведь", изображая неуклюжего и
забавного мишку, ковылял к толпе
молодежи, причем, парни для участия в
этой шутке выбирались покрепче, и
начинал раскачиваться передними, шевеля
губами.
Когда дед мне это рассказывал, он вдруг
зажегся, оборвал сам себя и задорно
крикнул бабке:
— А что, Кать, а не показать!?
Она тоже засмеялась и махнула на него
рукой, как на ребенка, мол, разошелся
старый.
Тогда он поставил меня возле койки и
начал изображать медведя, а жене велел
изображать водящего. Пластика у него,
откровенно говоря, была исключительная
и в какой-то миг у меня даже слегка стало
двоить восприятие. Я чувствовал, что
перестаю понимать, что это за существо
передо мной. И не то, чтобы я хоть на миг
перестал видеть старика, но и человечье
в нем стало каким-то непостоянным,
словно мерцающим. Он по-медвежьи
пошевелил вытянутыми губами, поуркал
утробно и вдруг рявкнул. Это было как
мощнейший, хотя вроде бы и мягкий, удар
вниз живота и в ноги. Я почти потерял
сознание и очнулся лежа на кровати,
Первое, что зафиксировало мое зрение,
это что тетя Катя стоит в той же позе
рядом с изголовьем кровати и смеется
вместе с Поханей. К тому моменту я уже был
подготовлен предыдущим общением со
стариками на Владимирщине, что они могут
оказывать на меня сильнейшее
воздействие. Но вот почему при такой
силе посыла, какое было в этом яганье,
оно не зацепило старушку, я не мог понять
много лет, пока не попробовал это сам.
Естественно, я попытался покопаться в
словарях и обнаружил, что языковеды
производят Ягу от язи — ведьмы, очевидно,
со старославянского, но одновременно в
родственных нашему славянских языках
слово, звучащее как еза, означает гнев,
муку, пытку, ужас. Когда я это прочитал, я
понял, что такое ужас. Мы ведь обычно не
очень глубоко вдаемся в смысл слов,
используем их скорее как знаки. Для
нас ужас — какой-то вид страха, разве что
в чем-то посильней. Если учесть, что ужас
— это не страх, а некое состояние, при
котором сковывается физическое тело или некая сила, охватывающая и
парализующая тебя, то именно это я и
испытал при яганье. А в этимологическом
словаре Фасмера я нашел в статье "яглый" (что
означает "ярый, ревностный, быстрый")
следующее: "Допустимо родство с лит.
jega "сила", вин. п. ед. ч., Jega, nuojega "состояние",
jegti, Jegiu "мочь, быть в состоянии", лтш.
Jega "смысл, разум". И к тому же все это
еще каким-то образом соотносится с "цветущим
возрастом, юностью". Каким? Раз это
слово встречается в разных языках,
значит, оно очень древнее и имеет общую
индоевропейскую основу. Вполне
допустимо, хотя решать это должны
специалисты, что основа эта
просматривается в слове "ягода" Фасмер
пишет об этом так: "Пра-слав. *aga
реконструируется на основе ц.слав. (церковно-славянского)
виняга... словен. vinjaga"винoгpaднaя лоза";
...Гринкова... и сл. Мошинский... относит
слав. слово к и.-e. (индоевропейскому)
*ag —"
съедобный плод, ягода"..."
Казалось бы несовместимые,
противоречащие другу другу значения —
от гнева и ужаса через силу к съедобному плоду. Я бы еще добавил
старославянское jagra — так когда-то
звучало слово игра. Сведено это все в
единое это может быть только в том
случае, если все это какие-то проявления
Божества. Божества, которого я бы назвал
Матерью Урожая. Так и латинский Марс
умудрился совместить в себе бога Смерти
и бога Плодородия. Таким же предельно
противоречивыми являются и Христианский Бог и древнерусский Род —
порождающий жизнь и поражающий ее
молнией — Родией, которая впоследствии стала орудием Перуна.
Противоречивость, а точнее, совмещение
многих противоречий в единстве — черта
не только богов, но и всех обрядов
перехода, инициаций, - обрядов,
переводящих человека в иное состояние.
Совмещать противоположное не просто их
черта, это их задача, как и задача
осуществляющих эти переводы Богов и
жрецов. Так и предстоящие роды страстно
ожидаются и чрезвычайно пугают. Но
пугает даже вид выпечки хлеба, если кто в
этот момент закладывал в раскаленную
печное нутро и пытался его оттуда
достать. Печь, печной закут - чисто
женское место в избе. Мужчина в
традиционной культуре считается просто
неспособным заправлять печными делами,
как, впрочем, и рожать. За печь в доме
отвечает старшая женщина в роду -
Бабушка. Она же отвечает за
родовспоможение.
Богиня-повитуха, да еще Мать Урожая —это,
очевидно, одна из Рожаниц, которым
вместе с Родом когда-то "жерали"
наши предки, причем, тоже старшая. Она —
Мать Богов, потому что проявленное в
мире людей есть лишь эманация божественных качеств.
Если она в мире людей покровительствует
рождению, значит, в мире Богов она рожает
и принимает роды. "Ведьмы", которые
перепекали или пытались перепечь
ребенка, явно не задумываясь, этим
вторили каким-то действиям Великой
Богини-матери, творя первый обряд в
жизни нового человека. Но если "печное
действо" является переходным обрядом,
то можно попытаться понять каким, а
заодно поискать другие обряд имена этой
Богини.
ЛИТЕРАТУРА
- 1. Слово о полку Игореве. М., 1981.
- 2. Народные русские сказки. А.Н.Афанасьева
в трех томах. М..1985.
- 3. А.Афанасьев Поэтические воззрения
славян на природу. М.,1994.
- 4. Зеленин Д.К. Восточнославянская
этнография. М., 1991.
- 5. Зеленин Д.К. Избранные труды. Статьи
по духовной культуре. 1901—1913. М., 1994.
- 6. Зеленин Д.К. Великорусские сказки
Пермской губернии. М., 1991.
- 7. Зиновьев В. П. Мифологические
рассказы русского населения восточной
Сибири. Новосибирск, 1987.
- 8. Костомаров Н.И. Домашняя жизнь и
нравы великорусского народа, М.,1993.
- 9. Левенстим А.А. Суеверие в его
отношении к уголовному праву. СПБ., 1897.
- 10. Даль В.И. Толковый словарь живого
великорусского языка. М., 1989.
- 11. Даль В.И. О повериях, суевериях и
предрассудках русского народа. СПБ., 1994.
- 12. Сахаров И.П. Сказания русского
народа собранные И.П. Сахаровым. М., 1990.
- 13. Г.Попов. Русская народно-бытовая
медицина. По материалам
этнографического бюро князя В.Н.Тенишева.
СПБ., 1903.
- 14. М. Фасмер Этимологический словарь
русского языка. М., 1986.
- 15. И.И.Срезневский Словарь
древнерусского языка, М.» 1989.
- 16. Балушок В.Г. Инициации древних славя
н//Этнографи-ческое обозрение, №4,1993.
- 17. Пропп В.Я. Исторические корни
волшебной сказки. Л.» 1986.
- 18. Пандей.
- 19. Членов A.M. По следам Добрыни. М., 1986.
- 20. Славянские древности.
Энциклопедический словарь. М., 1995.
- 21. Фаминцын А.С. "Божества древних
славян", СПб, 1995.
- 22. Потебня А. О мифологическом значении
некоторых обрядов и поверий. 2. Баба-яга.
Чтения в императорском обществе истории
и древностей Российских. М., 1865.
- 23. Законы Ману.
- 24. "Мифологический словарь", М., 1991.
- 25. "Мифы народов мира",
энциклопедия. М., 1991.
- 26. Лаушкин К.Д. Баба-яга и одноногие
боги//Фольклор и этнография, Л., 1970.
- 27. Харнер М.Дж. Путь шамана или
шаманская практика. Харьков,1991.
- 28. Леви-БрюльЛ. Сверхъестественное в
первобытном мышлении. М., 1994.
- 29. ШеппингД.О. Русская народность в ея
поверьях, обрядах и сказках. М.,1862.
- 30. Славянская мифология.
Энциклопедический словарь. М.,1995.
- 31. Никифоров А.И. Кощей. Макар. Яга//Живая
старина, №2,1994.
- 32. Дьяконов И.М. Архаические мифы
Востока и Запада. М. 1990.
Текст напечатан по изданию: Мифы
и магия индоевропейцев. Выпуск 3. Под
редакцией А.Платова. М.: Менеджер, 1996.
|