 |
|
|
ЛЕНТЯЙКА |
|
|
Жила-была баба-лентяйка. Не хотела она ни прясть, ни ткать. Вот станет муж бранить ее за то, что не ткет, не прядет, а она за словом в карман не лезет. — Нет у меня прялки, – говорит, – ни веретена-махалки, ни вилки-мотовилки. Как же мне прясть-мотать? И вот как-то раз говорит ей муж, что пойдет в лес нарубить сучьев и на прялку, и на веретено, и на мотовилку. Пошел муж в лес, стал искать сук с развильем для мотовилки и набрел на кизиловое дерево. Осмотрел его, нашел молодые сучья — как раз подходящие для мотовилки. Только было взялся за топор, как в лесу послышался голос: — Мотовилка-вилка! Кто срубит вилку, жене того — могилка! Прислушался муж, а голос опять повторяет: — Мотовилка-вилка! Кто срубит вилку, жене того — могилка. Испугался муж лесного голоса и не стал рубить кизиловые сучья. «Нет, – думает, – дай-ка я лучше пойду куда-нибудь подальше. Может, мне тут что-то мерещится». Зашел он подальше в лес, опять отыскал хорошие молодые сучья, еще лучше первых, и уже собрался их срубить, как вдруг опять послышался голос: — Мотовилка-вилка! Кто срубит вилку, жене того — могилка! Дивится муж, сам себя спрашивает: — Что это за голос? Взаправду ли это голос, или мне почудилось? Дай-ка я отойду еще подальше. Шел он шел, все дальше да дальше в лес, в самые дебри забрел. Нашел подходящие сучья и для веретена, и для прялки, и для мотовилки, подошел было к дереву, чтобы их срубить, но тут опять послышался голос: — Мотовилка-вилка! Кто срубит вилку, жене того — могилка! Растревожился муж, не стал рубить сучья ни для веретена, ни для прялки, ни для мотовилки. Вскинул топор на плечо, вернулся домой озабоченный. — Где же мотовилка? — спрашивает его жена.— Почему не срубил? — Э, жена, бог с нею! Ты и не знаешь, что со мной приключилось! Не успел я поднять топор, чтобы отрубить сук, – эх, и хороши же нашлись сучья для мотовилки! — как вдруг кричит мне кто-то из леса страшным голосом: «Мотовилка-вилка! Кто срубит вилку, жене того — могилка!» Зашел я подальше в лес и там отыскал сучья для мотовилки, да еще лучше первых, а сам думаю, что голос мне просто почудился. Только поднял топор — опять слышу голос: «Мотовилка-вилка! Кто срубит вилку, жене того — могилка!» Ах, чтоб тебе! Отошел еще подальше, – хотел оторваться от этого голоса. .. И там то же самое: «Мотовилка-вилка! Кто срубит вилку, жене того — могилка!» Чтоб ему пусто было! Не хорошо услышать лесной голос, не к добру... Может, это вещунья-орисница кричала?.. Кто его знает. Но я своими ушами слышал голос — и не в одном месте, и не один раз, а во многих местах и много раз. Потому и не срубил ничего. Обрадовалась жена-лентяйка, подумала: теперь муж больше не будет ее ругать за то, что не прядет, не мотает. Ленилась она ленилась, и осталась у нее одна-единая рубашка, да и та вся прохудилась — сквозь дыры тело видно. А лентяйке что? Ей и горя мало! Как-то раз муж собрался на базар, вот жена и кричит ему издалека: — Муж, купи мне рубашку, хоть коротенькую, да новенькую, хоть кургузку, да обновку! А муж не расслышал, подумал — жена просит: «Купи гуску!» Походил он по базару, накупил всего, что ему требовалось, а напоследок купил и гусыню. Сунул ее подмышку и пошел домой. На дороге встретил своего крестного отца и зазвал его к себе в гости; посулил угостить наславу. Добрались до дому, отворили ворота, – крестный-то ехал на осле, – вошли во двор. Жена-лентяйка в то время месила тесто на хлеб, а печку уж растопила. Увидели дети — отец идет, выбежали ему навстречу и ну кричать: — Тятька несет гуску! Тятька несет гуску! А жене в доме послышалось: «Тятька несет кургузку!» Не выходила у нее из ума новая рубашка, вот она и подумала, что муж несет рубашку-кургузку. Обрадовалась лентяйка обновке, содрала с себя свои лохмотья, скомкала их в комок да и бросила в печку. Тряпки сгорели, осталась одна зола. А наша красотка все месит себе да месит тесто. Немного погодя приносят дети гусыню, а сами кричат: — Мама, тятя купил гуску! Мама, тятя купил гуску! Смекнула тут лентяйка, что маху дала. Глядит — вот уж и крестный подходит. Что делать? Побежала баба на задворки, где стоги стояли, выдернула охапку сена, скрутила ее жгутом, обмоталась и пошла опять месить тесто. Осел крестного завидел сено, не утерпел — давай его жевать. Лентяйка хлоп его кочергой по голове. Осел заревел, крестный осерчал, мужу стыдно стало, жена за телегу забежала, – тем дело и кончилось. Уехал крестный домой непоеный, некормленый. Видит баба, что крестный уехал, вернулась домой, принялась хлебы в печь ставить. А муж приказал ей накинуть на себя его плащ. Хлеб испекся, домашние поели. Тут жена залилась слезами и стала спрашивать мужа, почему он не купил ей рубашку, а купил гусыню? — Да мне, женушка, послышалось, будто ты просишь меня: «Купи гуску!» Вот я и купил то, что ты просила. Ты бы мне растолковала получше, что хочешь рубашку, я бы тебе и рубашку купил... Ну, да ничего. В следующий базарный день я тебе куплю рубашку. Успокоилась жена. Прясть не прядет, мотать не мотает, все на новую рубашку надеется. Вот как-то раз муж ей и говорит: — Повстречал я нынче на базаре твоих родителей. Они брата твоего женят, нас на свадьбу зовут. Давай поедем. А жена ему: — Купил бы ты мне рубашку, я бы поехала, а ты не купил, ехать не в чем. Как без рубашки поедешь? — Тебе на свадьбу-то хочется? Ну так и поедем. А рубашка — плевое дело. Поставлю я на телегу бочку, набью ее сеном, а ты в бочку садись. Подъедем к вашей деревне, я тебя за околицей оставлю, а сам пойду к твоей матери, попрошу тебе рубашку. Оденешься и пойдешь на свадьбу — будешь как все люди. Никто и не узнает, что у тебя рубашки нет. Согласилась жена. Взгромоздили на телегу бочку, жена влезла в нее, завернулась в сено, а муж запряг волов в телегу, тронул и — дрен-дрен-дрен — поехали на свадьбу. Доехали до места, – жена-лентяйка была взята из другой деревни, – муж выпряг волов, привязал их к ярму и ушел попросить у тещи рубашку для жены. Увидела теща, что зять идет один, стала его спрашивать, почему не привез ее дочь, – свою жену. — Да я ее привез, – отвечает зять теще, – только сюда не привел, оставил за околицей, в телеге. Не хочет она к вам идти, пока ты не пошлешь ей навстречу волынщиков с волынками да барабанщиков с барабанами. Послала теща к околице волынщиков и барабанщиков, наказала им привести ее дочь на свадьбу. Пошел с ними и муж.
Муж запряг волов в телегу, приехал на свадьбу и все рассказал тестю с тещей. А как вернулся домой, видит — жена наладила прялку и прядет. На плечо положила кусок хлеба — прядет да откусывает. Не стало, знать, у лентяйки досуга и хлеба поесть! Так отучил муж жену от лени. Через долгое время она ему созналась, что это она сама тогда спряталась в лесу и кричала:— Мотовилка-вилка! Кто срубит вилку, жене того — могилка!
|
|
|
|
|
|
niw 25.12.2017 |
(c) илл. О. Романовой |
|
"Болгарские
народные сказки", Гос. изд-во
Художественной литературы, Москва 1951г. |
|
|
|
|
|
|
|
