О СМЕЛОМ МУХАМЕДЕ, О ЧУДЕСНОМ ЦВЕТКЕ, О ЗАКОЛДОВАННОМ ДРАКОНЕ

И О ПЧЕЛАХ ИЗ-ЗА ТРЕТЬЕЙ ПУСТЫНИ

У калифа Омара был чудесный сад. Он окружил его высокой стеной и берег, как зеницу ока. Там росли невиданные в мире волшебные цветы удивительной и редкой красоты. Однажды вышел калиф в сад и видит — в саду полно лепестков, поломанные стебли и бутоны валяются на траве.

— Кто осмелился рвать цветы в моем саду?! — вскричал калиф Омар. — Если поймаю я этого вора, уж я его накажу!

Он приказал усилить охрану дворца и никого не впускать в сад. На следующий день калиф пошел на прогулку в свой сад и снова увидел поломанные кусты и растоптанные цветы.

Вскипел в нем гнев, и назначил он награду тому, кто поймает вора.

Так продолжалось шесть ночей. Какой-то неизвестный каждую ночь прокрадывался в сад калифа и под самым носом стражи ломал цветы и уничтожал их нежные побеги. И существо это было, очевидно, сверхчеловеческих размеров, так как оставляло оно следы огромной величины, непохожие на следы человеческой ступни.

— Кто же это может быть? — ломал голову калиф. — Ах, если бы я мог его поймать собственными руками, уж я так бы его наказал, что он на всю свою жизнь, наверное, запомнил бы!

— Отец, — обратился вдруг- к нему его сын, молодой Мухамед, — в эту ночь я буду стеречь наш сад и — увидишь — я поймаю этого вора.

Мухамед направился в сад, сжимая в руке отцовский меч, и до полночи там глаз не сомкнул.

Ровно в полночь услышал он шум, чьи-то тяжелые шаги, треск поломанных сучьев, сопенье какого-то огромного животного.

— Стой! Кто идет? — крикнул Мухамед, занося свой меч.

Кто-то остановился под деревом, молчит, как будто к скачку готовится.

Выхватил Мухамед меч, в темноту вслепую ударил и, как видно, попал. Стон разнесся над садом, потом что-то громко зашумело, затопало, и снова воцарилась глухая тишина.

Утром Мухамед начал следы разглядывать. Видит, кругом — на кустах, на листьях капли застывшей крови. Ведут эти следы в дремучий лес. Пошел Мухамед по этим следам, пока не дошел до темной пещеры, скрытой в скале. Смело двинулся он в пещеру, долго в темноте бродил извилистыми коридорами и наконец дошел до освещенного подземелья, выложенного лазуревыми камнями. Посреди него, громко рыдая, сидела чудесная девушка.

— Кто ты, о госпожа, и почему ты так горюешь? — спрашивает ее Мухамед.

— Я дочь короля пчел, — отвечает девушка вся в слезах.

— А почему же ты так рыдаешь? Что за несчастье с тобой случилось? Говори скорее, я постараюсь помочь тебе, чем смогу.

— Ах, никто нам не поможет, никогда, никогда больше мы из этих пещер не выйдем, на свет дневной не полюбуемся, горячего солнышка не увидим, жужжания пчел не услышим. О судьба моя! О судьба несчастливая!

Девушка рыдает, волосы рвет, проливает слезы горькие, а сердце Му-хамеда, тем временем, от жалости все тает и тает.

— Где же отец твой, где мать ? И что ты делаешь в этой холодной пещере? — всюкликнул сын калифа.

— Свою мать я потеряла в младенчестве. Жили мы счастливо с отцом в своей стране, что лежит за тремя пустынями отсюда, в царстве пчел. Но злой волшебник превратил моего отца в страшного дракона, перенес его в эту пещеру. Меня он хотел взять женой к себе в дом. Да я убежала, разыскала отца и с тех пор живу с ним здесь. Уже чуть было не удалось мне его расколдовать, и сегодня он снова должен был превратиться в человека. А теперь — все пропало. Он навсегда останется страшным драконом, чудовищем, путающим людей.

И она еще громче заплакала, заломив свои белые руки.

— Не плачь, может как-то удастся тебе помочь. Клянусь, что я не оставлю тебя в беде, — хотел ее успокоить Мухамед.

Подняла на него чудесная девушка свои заплаканные глаза, головой только покачала и дальше повела рассказ:

— О мой незнакомый друг! Благодарю тебя за твои слова! Но ни в чем ты уже мне помочь не сможешь. Послушай, что случилось. Нашли меня тут пчелы из нашего царства. Из-за трех пустынь сюда прилетели они, смертельно уставшие. Но, умирая на моих руках, успели они мне открыть тайну. "Проклятье с отца твоего может снять только запах чудесного цветка, который цветет в саду калифа Омара" — сказали они. — "Семь ночей подряд отец твой должен вдыхать запах этого цветка, пока не вернется к нему снова человеческий облик".

И вот шесть ночей отец мой прокрадывался в сад калифа Омара, но в эту ночь, последнюю, седьмую ночь, сын калифа Мухамед волшебство прервал и отца моего ранил. Залитый кровью, лежит сейчас отец мой во втором подземелье. Раны свои перевязать не дает, желая умереть, если ему снова стать человеком не суждено.

— Я — Мухамед, сын калифа Омара! — воскликнул юноша.—Клянусь прахом всех моих предков, что я спасу твоего отца. Скажи мне только, какой цветок, растущий в саду моего отца, обладает этой волшебной силой.

— Ты узнаешь его по пурпурному цвету, по форме он напоминает язык дракона, а запах у него, как у мирры и амбры — отвечала она, вытирая слезы. — О, поспеши же, если ты и вправду хочешь спасти моего отца, каждая минута дорога. А я к отцу пойду, принесу ему эту новость, разбужу в нем надежду.

Помчался Мухамед обратно к отцовским садам, ищет волшебный цветок среди тысяч цветущих венчиков и пестиков. Но нигде не может найти цветка такого оттенка и запаха, какой описала ему девушка. Наконец входит он в мраморную оранжерею, где в прошлую ночь вора поджидал. Встречает тут отца-калифа, который на скамейке сидит и в пурпуровый цветок вглядывается, что вдоль стены вьется. Увидел калиф сына и говорит ему ласково:

— Мухамед мой! Хорошо ты стерег этой ночью наш сад. Неплохой наукой будет это для вора. Все садовники наши говорят, что рано утром в саду они нашли целые лужи крови. Ха-ха-ха! Хорошо расправился ты с вором, мой сын! Посмотри, уцелел этот бесценный цветок моего сада. Я готов был бы все до одного цветка потерять, лишь бы он уцелел, его-то я даже за целое царство не отдал бы.

Смотрит Мухамед, а это и есть тот самый волшебный цветок — пурпуром пылает, длинный, кровавый, как язык дракона, а вокруг себя распространяет запах мирры и амбры.

— Отец мой! — говорит Мухамед, — купцы из Дамасска пришли воздать тебе почести. Целым караваном дожидаются они тебя перед дворцом.

Он и вправду, проходя в Сад, заметил купцов.

Поднялся калиф с садовой скамейки и направился в сторону дворца, а Мухамед быстро-быстро начал срывать красные цветы.

В гроте уже его ждет не дождется девушка. Она тут же схватила пурпуровый цветок из его рук и поспешила к отцу-дракону.

В ту же минуту услышал Мухамед какие-то вздохи, какой-то шепот, потом плач и радостный смех. Снова подбежала к нему девушка и повела его во второе подземелье. В том подземелье стоял почтенный старец, с длинной белой бородой, в холщовой одежде и в короне из пчел, отлитых из чистого золота.

— Как благодарить мне тебя, о юноша, за свое спасение? Скажи лишь, чего ты желаешь, я все исполню и еще останусь твоим должником навечно.

— Государь мой! Я не хочу никакой награды за свои дела, ведь не для презренной награды я их совершал, а потому, что несчастья вашего и слез дочери твоей я не в силах был перенести, — сказал Мухамед и на девушку взглянул.

— Никогда я не забуду того, что ты сделал для нас, — говорит старик. — Теперь мы вернемся к себе домой, в нашу страну, что лежит отсюда за третьей пустыней. Но если тебе наша помощь понадобится — поверни лишь на своем пальце этот перстень.

Говоря это, старик надел на палец Мухамеда перстень с золотой пчелкой, окруженной алмазами.

— Прощай, Мухамед! — сказала красавица. — Никогда мы не забудем твоей доброты.

Мухамед направился домой, но там его сразу же окружили слуги и рассказали, каким гневом распалился его отец-калиф.

Приблизился Мухамед к отцу, но тот и говорить с ним не захотел, начал проклинать его и угрожать ему.

— Как ты смел сорвать цветы в моем саду? Разве ты не знаешь, что каждого, кто это сделает, я караю смертью? Куда же ты отнес их? Говорили мне люди, что ты отправился в лес с целой охапкой цветов. Прочь с очей моих! Не хочу тебя знать я больше, выродок презренный!

— О! Отец! Выслушай меня, я все-все тебе объясню. Ведь я не знал, сколь много значат для тебя эти красные цветы. В твоем саду столько их растет...

— Говори же, что ты сделал с ними? — крикнул калиф.

— Но на этот вопрос я не смогу тебе ответить, отец, это — чужая тайна. Одного только лишь хочу, чтобы знал ты, что для добра я их использовал, для спасения несчастных.

— Значит ты украл цветы, да еще не хочешь сказать — для кого ? Прочь! Прочь от меня! Знать тебя не хочу! Сыном тебя я больше не считаю! — закричал калиф Омар в великом гневе.

Так покинул Мухамед отцовский дом и пошел по белому свету счастья своего искать, на хлеб себе зарабатывать. И холод, и голод он узнал: ведь ничего делать не умел, ни с одной работой не был знаком — долго нигде его не держали.

Наконец, принял его к себе подмастерьем старый сапожник. Жил этот сапожник в бедной маленькой хижине на конце света, мастерская у него была убогая, да и работы немного. Едва-едва на ложку похлебки зарабатывал. Мухамед оказался учеником понятливым, старательным, работящим, и всем сердцем привязался он к старому сапожнику. И тот его полюбил, как собственного сына. Передал ему все секреты своего ремесла, — ведь когда-то он был самым лучшим сапожником в своем халифате. Вскоре Мухамед сделался настоящим мастером своего дела.

Однажды разошлась по миру весть, что калиф Омар тяжело занемог, обе ноги ему отказали, ходить совсем уже не может.

Со всей страны съехались врачи — и проставленные, и неизвестные. Они качали головами, выписывали разные мази, да ничем калифу помочь не могли.

Вызвали, наконец, самого придворного медика султана. Тот больного осмотрел, погладил бороду и говорит:

— Великий калиф встанет и ходить будет, как прежде, если только наденет туфли, к которым ни игла, ни шило, ни дратва не прикоснулись.

Услышал об этом Мухамед, день и ночь над своей работой сидит, наконец сделал туфли, ни иглой, ни шилом, ни дратвой нетронутые. Положил их в сумку, взял с собой палку пилигрима, бедный плащ на себя набросил, башлык на голову натянул, чтобы не узнали его, и так вернулся он в свою страну и постучался у ворот отцовского дома. Не узнали его привратники и не захотели впустить в дом неизвестного бродягу. Мухамед сказал:

— У меня есть туфли, которые могут вылечить великого калифа.

— Ха-ха-ха! Посмотрите только на этого оборванца. Ты лучше сам себе сшей обувку, а уж о нашем калифе не беспокойся! Уж он и без твоей помощи обойдется, — насмехались над ним стражники, держась за бока от смеха.

Проходил мимо старый слуга калифа Омара, который еще на руках носил маленького Мухамеда. Он сразу же узнал сына калифа в одеянии нищего, но Мухамед палец на уста положил — велел ему молчать, не выдавать его.

— Впустите этого человека, — сказал слуга стражникам. — Все средства следует испробовать, чтобы спасти нашего господина. А вдруг этот бродяга сумеет ему помочь? Неисповедимы пути Аллаха!

Пропустила Мухамеда стража, и предстал он, наконец, перед ложем больного отца. Но вместо того, чтобы упасть отцу в ноги, он лишь сказал домочадцам, с трудом удерживая слезы:

 — Вот лекарство для великого калифа.

Сказав так, он положил у изголовья больного туфли, к которым не прикасалась ни игла, ни шило, ни дратва, а сам вышел из дворца и вернулся в дом своего учителя и благодетеля.

На следующий день весь город забурлил новостями: калиф Омар выздоровел! Вдруг поднялся он с ложа без всякой посторонней помощи, лишь только надел эти волшебные туфли! Сам султан их ему прислал! Эй, люди, люди! Из чистого-пречистого золота эти самые туфли сделаны, серебряными гвоздями подбиты! — перекрикивая друг друга, делились новостями рыночные торговки.

Прошел год, и снова разошлась по городу весть, что калиф умирает.

— Слышал литы, сынок, что говорят люди на рынке? —спросил старый сапожник Мухамеда.—Мол, нашего калифа уж ничто спасти не может. Вот если бы ему дали меда тех пчел, что живут за третьей пустыней, он выздоровел бы, а нет — придется ему умирать. Судьба, мой сынок, судьба!

— Что ты сказал, мой учитель, о меде, что за третьей пустыней пчелы собирают? — вскочил Мухамед со своей низенькой сапожничьей табуретки, на которой сидел, работая. Вот, отец его умирает, а его так и не простит, к ложу своему не призовет. И ничего он, сын, для него даже сделать не может!

— Я говорю то, что слышал. Медиков ко дворцу собралось видимо-невидимо, сидят, советуются, а один из них, самый старший, так сказал: „Ничто, кроме меда пчел из-за третьей пустыни, ему не поможет".

Услышав эти слова, Мухамед вспомнил о перстне, который получил в гроте от старика и его дочери. „Да ведь говорили они мне, что живут за третьей пустыней от нас, в царстве пчел", — промелькнуло в голове Мухамеда, вспомнил он тогда слова: „Если будешь в нужде, поверни этот перстень на пальце".

Посмотрел он на перстень с золотою пчелкой, легко повернул его на своем пальце и в ту же минуту оказался в цветущем саду за третьей пустыней. А перед ним стояла чу до-девушка из того самого грота. Радостно захлопав при виде его в ладоши, она проводила Мухамеда к отцовскому дому.

— Что привело тебя к нашему порогу, дорогой мой избавитель? — спрашивает она его, проходя с ним по цветущему саду, полному пчелиных ульев, к белому домику над ручейком.

— Большое несчастье у меня случилось, — отвечает Мухамед. Отец мой, калиф Омар, умирает. Только мед ваших пчел один-единственный может жизнь ему вернуть.

— О Мухамед, ты не огорчайся! Мы дадим тебе столько меду, сколько понадобится. Сейчас я отца своего попрошу.

Мухамед загляделся на чудесную девушку, на цветы вокруг ручья, на зеленую траву, и от восторга ни слова произнести не может.

Король пчел, владыка этого края, вышел навстречу Мухамеду, а как только услышал его просьбу, тут же вынес ему кувшин золотого меда и пожелал отцу его здоровья.

Взял Мухамед этот мед животворный, попрощался с красавицей, с королем-пчеловодом, перстень на руке повернул и снова очутился в отцовском дворце, у самого ложа умирающего калифа.

На этот раз он уже открылся перед отцом, упал на колени и сказал:

— О отец, это я, твой сын перед тобой, твой Мухамед. Если не мил я тебе — то уйду тут же, только ты возьми из рук моих этот кувшин меда, собранного от пчел, что за третьей пустыней живут. Этот мед вернет тебе ^кизнь и здоровье.

Отхлебнул калиф Омар глоток меда, другой — и чувствует, что с каждым глотком, с каждой каплей этого меда сил у него прибывает. Как заново рожденный с ложа своего он вскочил, сына родного к груди прижал и повелел великий пир устроить. Много радости, много веселья было тогда при дворе калифа Омара.

Но и посреди веселья Мухамед сидел молчаливый и задумчивый.

— О чем ты горюешь, сын мой? — спросил его калиф.

— Ах, отец, я думаю о тех, кто волшебный мед мне подарил и возвратил тебе жизнь, — ответил Мухамед.

— Кто же они, эти благодетели мои? Золотом я осыпал бы их! — воскликнул калиф.

— Это те, для кого я пурпуровые цветы тогда сорвал из твоего сада, — сказал Мухамед и во всем отцу признался. Рассказал о том, как он сторожил сад, как не спал, вора поджидая. Как ранил его и по следам крови в грот пришел, как там встретил прекрасную дочь короля пчел, колдовством превращенного в страшного дракона, как от той девушки он узнал о несчастье отца ее и потом решился цветы сорвать, чтобы вернуть ему человеческий облик. И еще рассказал Мухамед калифу, как изгнанный из отцовского дома, из дворца, бродяжничал он по белому свету, пока не взял его к себе сапожник и ремеслу своему обучил так хорошо, что он, Мухамед, сумел отцу туфли сшить без иглы, без шила и дратвы. Калиф руками всплеснул и воскликнул:

— Так это ты меня и тогда от тяжелой болезни спас, Мухамед? Так это твои туфли меня на ноги поставили ? Как же счастлив я, имея такого сына!

— О отец, — сказал тогда Мухамед. — Счастье мое было бы еще полнее, если бы мог я взять себе в жены дочь этого пасечника — владыки пчел.

— Так посылай же скорее к ней сватов. Свадьбу я тебе такую сыграю, что другой такой и свет не видел! — обрадовался отец-калиф.

Э-эх! Тут уж никаким словом, никаким пером не описать этой свадьбы. Невеста взяла с собой золотых пчелок, в венок их вплела, а они так мелодично жужжали и гудели над головами молодоженов, что не нужно было никакой музыки.

Но не беспокойтесь, никого-никого из свадебных гостей они не ужалили — это ведь были заколдованные пчелы.