СКАЗКА НА ЗАКАТЕ.Рассказала Василиса

Солнце ушло с закатного неба, оставив лишь розовые полоски между золотыми краями облаков. Они величественно дефилировали над головами садово-огородных соотечественников.
Под темнеющим небом сумерки затягивались туманом. Он аккуратно располагался там, где ему хотелось - то есть везде. Деревья, кусты, дорожки, садики частных тружеников и даже стрекотанье кузнечиков укутывались мягким молоком.
Я шла по дорожке и разговаривала с туманом, облаками, лягушатами, которые все время перебегали дорожку в неположенных местах. Один, умник, чуть не попал под автомобиль, который, грумкая по камешкам, высветил желтоватую дорожку и разрыв кустов впереди. Машина уехала направо, к своим владеньям, а я пошла прямо - туда, где размыкались объятья леса.
Передо мной появилась долина. Она разливалась золотым и розовым сияньем, манила шелковой травой, такой, что в ботинках - ни-ни: помнешь, потопчешь, ну нельзя и все тут.
Справа, едва касаясь травы, двигалась гигантская ящерица с рыбьим хвостом, обходя долину по краю. Ее неспешно и мощно настигал гигантский кабан, из растворенной пасти которого лился клубящийся водопад.
Я спросила:
- Господи, что это?
- Ящерица готовит долину для новой жизни, водопад вымоет ее, чтобы новая жизнь была чистой. Воды надо много-много - потому и кабан такой большой.
Тем временем слева возникла большая (но меньше кабана) сова со светящейся короной над головой. От короны шли лучи - их было девять или семь, а может быть и больше. Сова царственно обозревала происходящее - чего ей, сове-то, свой нос совать куда не надо.
Пока я рассматривала сову - у ящерицы с рыбьим хвостом родился ящеренок; он сидел у нее на голове и лакал закатный розово-желтый сок. Кабан вылил свой водопад и стал маленький-маленький - и не кабан это вовсе, а мышонок: нашел, шалунишка, где-то детский ботиночек и

аккуратненько хрумкает шнурочек, не видит, дурачок, что через дорогу к нему крадется огромный голубой кот, вдобавок с огромными не то ушами, не то крыльями. Пока он там крадется, а мышонок дожевывает свой шнурок, у ящерицы какой-то осел отгрыз хвост, но она, ящерица, такой ерунды даже не заметила. А вот мышонок исчез из видимости, зато кота стало видно хорошо.

Такой замечательный пушистый кот с огромными ушами (все-таки, слава Богу, не с крыльями - а то еще летающих котов не хватало) - длиннее, чем у кролика. Мышь-то от тебя, дурачок, сбежала, смылась - в свой дом-ботинок.
А ты, пушистик, посмотри наверх, голову-то свою ушастую подними - там мчатся три собаки: такса, пудель и неопознанная порода, но они кота почему-то не заметили - очень быстро пробежали по каким-то своим собачьим делам, а может решили первыми заселиться в долину новой жизни, но так торопились, что ее, долину-то, и проскочили: не заметили. А кот (как ему, коту-то, и полагается) в эту долину первым и заселился.
Ну все, теперь можно и нам заселяться, если, конечно, мы ее, как водится, не проскочим впопыхах, не заметим за кошачьими ушами и ослиным хвостом, если на сову не засмотримся, ящерицы не испугаемся - то долина-то вот она, прямо перед нами расстилается, золотым да розовым сияньем разливается, травкой шелковой манит - ботинки снимай и заходи - кот уже там свои песни намурлыкивает.
Тут все окончательно укрылось в туман, а я пошла по садовой дорожке записать то, что мне рассказали закатные облака. А долину эту каждый может увидеть - если голову поднимет. Небо-то, слава Богу, всегда над головой.

(c) niw 09/2000