Идрис Шах

 

Сказки суфиев   

 

УМЕРШАЯ ДЕВУШКА  

 

  


          Жил в давние времена один достойный человек, и была у него красавица-дочь - прекраснейшая из дочерей земли. Не было в мире женщины прелестнее и нежнее её.
          Когда она выросла и настало время выдать её замуж, руки девушки попросили три юноши. Каждый из них обладал выдающимися способностями, перед каждым открывалось великое будущее.
          Признав за ними равные достоинства, отец предоставил окончательный выбор дочери.
          Но месяц проходил за месяцем, а девушка, казалось, никак не могла решить, кому же отдать своё расположение.
          И случилось так, что она заболела. Не прошло и нескольких часов - как её не стало.
          Трое юношей, объединённые общей скорбью, отнесли её тело в склеп и предали его погребению. Они не произнесли ни слова, но страдание их и боль были безмерны.
          После этого первый юноша сделал склеп своим домом. Даже ночью не отходил он от гроба возлюбленной, предаваясь скорби и медитации, но не мог осознать, почему же рок вырвал девушку из мира живых.
          Второй юноша избрал судьбу странника и, став факиром, скитался по дорогам мира, ища знания.
          Третий же всё своё время посвятил тому, чтобы утешать отца, лишившегося единственного чада.
          Однажды юноша, ставший факиром, пришёл к человеку, о котором говорили, что он владеет искусством магии. Влекомый жаждой знания, юноша постучал в дверь его дома, был принят и посажен за стол.
          Но едва хозяин и гость приступили к трапезе, расплакался младенец - внук мудреца. Мудрец схватил малыша и бросил его в пылающий очаг.
          Юноша вскочил и с криком бросился к выходу.
           "Грязный шайтан! Я уже познал, что мир полон скорби, но совершённое тобой - неслыханная мерзость!"
           "Не придавай этому значения, - ответствовал хозяин дома, - ибо тому, кто лишён знания, все видится в ложном свете".
          Сказав это, он произнёс заклинание, начертал в воздух некий знак - и младенец восстал из пламени невредимым.
          Факир запомнил и заклинание, и магический знак, и на следующее утро он уже был в пути к месту погребения своей возлюбленной.
          Чтобы воскресить девушку, ему понадобилось меньше времени, чем нужно для нашего рассказа, и вот уже она стояла перед юношей, возвращённая к жизни силой заклятия.
          Девушка тут же бросилась к отцу, а трое претендентов на ее руку вновь заспорили, чьей же женой она станет.

          Первый сказал: "Я жил в этом склепе, я не сомкнул глаз, охраняя её дух, нуждавшийся в земной поддержке - это мои молитвы не дали ей разлучиться с землёй".
          Другой возразил: "Я скорбел о ней, я жил в этом доме как муж и зять, я утешал отца и помогал в заботах по дому".
          А третий возвысил голос: "Вы оба забываете, что это я странствовал по миру в поисках знания и вновь вызвал её к жизни".
          Тогда они обратились за ответом к самой девушке. Та же сказала: "Тот, кто отыскал заклинание, вернувшее мне жизнь, действовал, как человек, движимый любовью к людям; тот, кто ухаживал за моим отцом, действовал как его сын; а тот, кто оставался со мной и у гроба - он поступал как влюблённый. И я выйду замуж за него".

 

СЕРДЦЕ

 

         К безумцу, который заходился в горчайших рыданиях, подошёл человек и спросил:

- О чём ты плачешь?

Безумец ответил:
- Я плачу, взывая к жалости Его сердца.

Любопытный же сказал:

- В словах твоих нет смысла, ибо у Него нет сердца.

Но ответил безумец:

- Это ты заблуждаешься. Все сердца, что есть в мире, принадлежат Ему. Связь с Богом ты обретёшь в своем сердце.

 

* * *


          Как-то суфия Шибли спросили:
          - Кто был твоим вожатым на Пути Знания?
          Тот ответил:

 - Собака. Однажды я увидел, как у края водоёма, мучимый смертельной жаждой стоял пёс. Но каждый раз, когда он наклонялся напиться, он видел в воде своё отражение, и думая, что это другая собака, отшатывался назад.
          Но в конце концов жажда взяла своё и, откинув прочь страх, пёс бросился в воду. Он прыгнул - и "другая собака" исчезла. Пса и то, к чему он стремился разделяла преграда, - но преградой этой был он сам. Когда я понял, что мне мешает представление о собственном "я", преграда, отделявшая меня от того, что желаннее всего сущего, рухнула. А научился я этому у собаки.

 

 

ТЮРЬМА


          Некий человек задумал освободить узни¬ков одной тюрьмы. Для этого он должен, не привлекая к себе внимания, проникнуть в узилище и некое вемя находиться среди заключенных, сохраняя при этом свободу действий.
Что ж, он он совершает некий проступок, его арестовывают, су¬дят и бросают в тюрьму.
Оказавшись в тюрьме, он может рассчитывать только на свою муд¬рость, навыки и знания, ибо всего прочего он лишен.
Главная проблема, с которой сталкивается этот человек, состоит в том, что все узники страдают "тюремным психозом": их искаженному сознанию тюрьма представляется мирозданием. Они почти начисто забыли свое прош¬лое до ареста, им стоит неимоверных усилий вспомнить о существовании внешнего мира, не говоря уже о том, чтобы воскресить в памяти его подробности и очертания.
История, какой ее знают узники, - история тюрьмы, и един¬ственно возможная с их точки зрения жизнь - жизнь в заключении. Этими представлениями определяется весь строй их мыслей и поступков.
Вместо того чтобы делать запасы хлеба, которые пона¬добятся во время побега, они лепят из мякиша фишки домино и про¬водят время за игрой. Некоторые игры они считают развлечением, к другим относятся вполне серьезно. Они приручают крыс - но не затем, чтобы с их помощью установить связь с внешним миром, а ради того, чтобы удовлетворить свою потреб¬ность в привязанности. Порой к ним попадает дрянное вино, и они напиваются, ускользая в пьяные грезы, составляющие одну из глав¬ных радостей их существования, - однако они сочтут безумием, если не преступлением, саму мысль о том, чтобы напоить этим вином стражу и, воспользовавшись ее беспомощностью, бежать.
Еще одна сложность: заключенные утратили смысл понятий, стоящих за словами языка. Если попросить их объяс¬нить, что они имеют в виду, употребляя то или иное слово, получится примерно следующее:
Хлеб - тюремная пища.
Побег - способ ускользнуть от надзирателей.
Странствие - переход из одной камеры в другую.
Объект привязанности - крыса.
Словосочетание "внешний мир" звучит для их слуха полной бессмыслицей. "Если то место, где мы живем, и есть мир, о каком еще мире может идти речь?!"
Организатор побега, может объяснить свои намерения, только прибегая к помощи аналогий.
Окружающим эти аналогии кажутся безумным бормотанием. В их сознании фраза: "В том странствии, которое ожидает нас за сте¬нами тюрьмы после побега, нам понадобится хлеб" превращается во что-то вроде: "При переходе из камеры в камеру, ожидающем нас, когда мы покинем этот мир и ускользнем от надзирателей, нам пона¬добятся запасы тюремной пищи".
 

 

НЕБЕСНОЕ ЯБЛОКО


          Во время болезни Ибн Насиру страстно захотелось яблока - но для яблок был не сезон.
          Тогда Халладж сотворил для него яблоко.
          И нашёлся человек, сказавший: "Якобы сотворенное этим суфием яблоко - червивое. Как же оно может иметь небесное происхождениея?!"
          Халладж объяснил:
           "Именно чревоточина, присущая этому яблоку, доказывает его небесное происхождение. Изначально оно было чуждо всякому изъяну, но, попав в этот мир, где всё подвергается ущербу, оно, как и все суще здесь, утратило совершенство.»

 

КАРАВАН-САРАЙ


          Однажды Хызр вошёл во дворец и направился прямо к трону владыки.
           Его появление было столь необычным, что никто не пытался преградить ему путь.
           Владыка - тогда им был Ибрагим бен Адам, - спросил странника, что тот ищет.
           Посетитель ответил:
            - Я ищу, где в этом караван-сарае можно переночевать.
           Ибрагим сказал:

            - Это не караван-сарай, это мой дворец.
           Странник же спросил его:
           - А чьим он был до тебя?
           - Это был дворец моего отца.
           - А до него?
           - Моего деда.
           - И это место, куда люди приходят - и покидают его, ненадолго задерживаются и двигаются дальше - как же назвать его, если не караван-сарай?

 

 

* * *


          Бахауддин сидел в кругу учеников, когда в зал вошло несколько человек, считавших себя его последователями.
          У каждого Эль-Шах спрашивал, что его сюда привело.
          И первый ответил: "Ты, величайший из земных людей".
           "Когда этот человек был болен, я дал ему лекарство, и вот он считает меня величайшим из людей на земле", - объяснил Эль-Шах.
          Второй сказал: "Мне открылась духовная жизнь с тех пор, как я получил разрешение видеть тебя".
           "Этого человека терзали сомнения и недуг, но никто не хотел его выслушать. Я посидел с ним, и в беседе со мной он обрёл ясность. Он же называет это "духовной жизнью", - сказал Эль-Шах.
          Третий ответил на вопрос так: "Ты понял меня, и я прошу лишь одного: разреши мне слушать тебя, ибо твои слова идут на благо моей душе".
           "Этому хочется привлечь к себе внимание: ему нужно, чтобы его заметили, пусть даже его осуждают. Это он называет "благом своей души".
          Четвёртый сказал: "Я странствовал от учителя к учителю и следовал в своей жизни тому, чему научился от них. Так было до тех пор, пока ты не научил меня упражнению (wazifa), которое действительно привело к просветлению. И обрёл я его благодаря общению с тобой".
           "Это упражнение я придумал просто так, ибо я должен был показать ему, что то, что он принимает за "духовное", - лишь иллюзия. Только после этого я мог бы пробудить в нём духовное, а не чувственное восприятие".

ПРИПОМИНАНИЕ

           Говоря: "Любой живущий - лишь капля воды в беспредельном Океане", мы говорим о наших единичных существованиях в данный момент времени так же как о наших прошлых единичных существованиях - все они подобны каплям воды или волнам, набегающим одна за другой - но вместе с этим мы говорим о тех великих узах, что объединяют все капли и связуют их с Единым. Говоря о Великом Океане Единого, мы увидим, как в каждой капле отразилось его величие.
           Но если мы хотим постигнуть связь между каплей и Океаном, нам надо отрешиться от размышлений о капле и думать о целом. А это возможно лишь тогда, когда мы забудем, что же мы считаем своим бытиём, и постараемся припомнить, чем были мы в прошлом - и что же мы, на самом деле, сейчас, когда наша связь с Океаном временно прекращена, но вовсе не оборвана. Именно утрата живого ощущения связи с Единым есть причина подмены, вкравшейся в наши представления о себе, и нашей слепоты по отношению к истинной реальности.
           Упражняясь в припоминании опыта настоящего, как и опыта, заключённого в недавнем прошлом, мы пробуждаем нашу способность вспоминать дальше назад, возвращаясь к переживанию состояния, ставшего нам чужим, и всё же неосознанно для нас желанному.
           Если такое первичное упражнение в припоминании не способно перекинуть мост через пропасть и восстановить в памяти суть вашего извечного Обязательства, то либо ученик, либо учитель, либо обстоятельства, в которых проходит обучение, избраны неверно. Для достижения результата необходимы живой учитель, пробуждённый ученик и соответствующие обстоятельства.
           И даже эти наши замечания будут внятны лишь тем, кто способен им внять. То, что проговорено здесь в словах - лишь малая часть стоящей за ними реальности. Приоткроется она лишь тому, кто следует за учителем, а не ищет в одиночку.

РОЗА БАГДАДА

           Для всех дервишей "роза" (ward) - эмблема и символ медитации (wird), ибо слова эти сходны по звучанию.
           Абд-ал-Кадира - основателя ордена Кадирийа - величали Розой Багдада. О том, как он приобрёл этот титул, рассказывают следующую историю.
           В Багдаде одновременно пребывало столько учителей истины, что, прослышав о приезде Абд-ал-Кадира, они решили его предупредить. С этой целью у городских ворот поставили сосуд, до краёв налитый водой. Смысл "сообщения" был ясен: "Чаша Багдада уже полна".
           Стояла зима, - время года, когда не бывает цветов, - но Абд-ал-Кадир сотворил цветущую розу и оставил её на поверхности воды. Этим он показал, что ему дана власть, превышающая обычное понимание, и что в Багдаде найдётся место и для него.
           Когда сосуд с розой принесли багдадским суфиям, они воскликнули: "Абд-ал-Кадир - наша Роза", и поспешили с почётом встретить его у городских ворот.

ДУШИ ДО СОТВОРЕНИЯ ТЕЛ

           Узнайте о тех временах, когда у душ ещё не было тел.
Это продолжалось несколько лет, но каждый такой год равен был миллиону наших лет.
И предстали все души, одна к одной. И им был явлен мир. И каждые девять из десяти устремились в мир.
И тогда оставшимся был явлен рай. И каждые девять из десяти устремились к нему.
Оставшимся душам был явлен ад. И каждые девять из десяти отпрянули в ужасе от него.
И осталось лишь несколько душ, ничем не смущённых и ничем не прельстившихся.
Ни рай, ни мир их не привлекли, и ад их не напугал.
И Небесный Голос обратился к этим уцелевшим, их вопрошая:
           "Безумные души, чего же хотите вы?"
           И ответили души, все как одна:
           "Ты, ведающий всё, знаешь, что Ты - желание наше, и всё, чего мы жаждем: не покидать Твоего Присутствия".
           И ответил им Голос.
           "Желать Нас - рисковано, это таит в себе тяжкие испытания и неисчислимые опасности".
           И ответили души:
           "С радостью перенесём мы что бы то ни было ради того, чтобы быть с Тобою, с радостью потеряем всё, что имеем, ибо если мы обретём, то обретём - всё".

ДВЕРЬ

          Салих из Казвина внушал ученикам:
          "Перед тем, кто настойчиво стучится в дверь, дверь откроется".
Рабиа же, однажды услышавшая эти слова, сказала ему:
          "Доколе ты будешь твердить: "И откроется дверь"? Эта дверь никогда не закрывалась".

niw 03.09.2008

  Перевод с английского А. Нестерова
Иллюстрации О. Романовой